Но самым скверным было отсутствие хоть какого-то просвета. Все, даже несмышленые пацаны, понимали, что дальше будет только хуже. Еще несколько тысяч безработных — и Пещеры не смогут прокормить их. Придется или сокращать места гемов, переводя на них людей (чему никто не обрадуется), или… да нет, другого выхода просто нет, разве что ужимать пособия — в то время как цены будут расти и расти… Что за надежду пестует Шнайдер? На что он рассчитывает, когда рассчитывать не на что?
Главной ставкой было конструирование пилотского дара. Еще немного, обещали генетики, еще чуть-чуть, и каждая семья сможет заказать себе ребенка с генокомплексом пилота и вернуться в космос.
Исия считал это сказками. Планетник от отца и матери, он не видел для Шнайдера иного выхода, кроме порывания с рейдерами, элиминации гемов, сокращения армии и военного флота вкупе с жесткой планетарной изоляцией. Безумные пиратские выходки Шнайдера только выдадут Империи Картаго раньше времени. Пусть генетики играются с пилотским комплексом, если им так свербит — но сколько времени нужно будет, чтобы этот их чудо-ребенок вырос и стал полноценным пилотом? Разве Шнайдер не понимает, что ворует сам у себя это время? Еще пять, десять, максимум двадцать лет — и имперцы найдут Картаго. А вот если затаиться — этот люфт увеличится лет до тридцати, а то и пятидесяти… Можно будет еще продвинуться в терраформировании, настроить новых плантаций, бросить высвободившиеся мощности на развитие той промышленности, которая обеспечит существование Картаго как автаркии…
Но ведь нет. Никто не слушает планетников. В Совете все решают крикуны, потерявшие своих пилотов и свою торговлю — и те, кто ее еще не потерял и не захочет поступаться никакими привилегиями.
Предчувствие неотвратимого конца висело над всеми, и это сказывалось на картине преступлений. Три года назад управление Исии задавило секту «гхатов» — убивали и грабили людей в их собственных домах, причем не просто так убивали и грабили, нет — просветления искали гады в подражание древним изуверам. Повставало еще десятка три сект с очень нехорошим душком — затхлым, замкнутым, с привкусом древней мертвечины. Брать их пока было не за что. Еще кучка сопляков, начитавшись одного древнего земного извращенца, организовала «Клуб постельных философов». Дофилософствовались до того, что убили приглашенную шлюху, причем даже не могли вспомнить, как это произошло. Проститутки жаловались на девиц из знатных домов, продающих себя в самых грязных притонах, скрыв лица маской — не из нужды и не по обету, а ради «экзистенциального опыта». Им, сучкам обожравшимся, опыт, а честным девкам что, лапу сосать? Теперь вот эти, борцы с уличными мальчишками. Не нарвется ли паренек на них?
Если нарвется, будет чертовски обидно.
Исия терпеть не мог людей без закона, и вместе с тем прекрасно понимал, что не человек для закона, а закон для человека, и если закон противоречит простой человеческой справедливости (что бывает), то при возможности лучше выбрать ее. По мнению Исии, юный Ричард Суна уже получил все, что ему причиталось по справедливости, даже сверх того, и лучше всего было бы оставить его в покое. Но дело-то было в том, что просто оставить его в покое — означало оставить его на растерзание враждующей с Сурками банде, убийцам из «батальона страха», желающим выслужиться молодым щенкам из этого же управления, или кому-то еще… Исия не верил, что имперский мальчик выживет в самом сволочном районе Пещер в одиночку. Морлок ему не поможет, только ускорит гибель: он приметен, одиноких морлоков обязательно тормозит патруль, и это было просто везение, что только Исия сообразил сопоставить данные по клану Дусс и данные по Арене — но ведь не все же, кроме него, дураки. Одним словом, поступить по справедливости означало не просто махнуть рукой на мелкое нарушение закона — что Исии уже приходилось делать не раз — но активно, делом, встать на сторону человека, который закон нарушил. И ведь, кроме всего прочего, он флордсман, и чертовски хороший флордсман, если смог убить цукино-сёгуна при всей тамошней охране. Нельзя, чтобы по участку просто так гулял такой хороший флордсман. Боги, боги, что же делать скромному инспектору Исии Дамону, как же ему выйти правым перед своей совестью? Почему вы не даете ему забыть тот день, когда он взглянул намеченной вами жертве в глаза — и прошел мимо? Откуда чувство вины, ведь он ничего, в самом деле ничего не мог сделать? Почему вы второй раз свели нас вместе?
Почему, чума разрази весь этот город, именно я теперь должен делать выбор?
Вырваться к Даллану он сумел только на третий день и был убежден, что «Йонои Райана» там не застанет. У Даллана был отвратительный характер, да и какой еще мог быть-то, если в двенадцать лет его выбросила на улицу родная мать. До десяти Даллан рос как все, а потом ноги расти перестали. Семья тем временем успела разориться, денег на сложную многоступенчатую терапию не было. Даллана просто вышвырнули: мутант. Так бы и погиб мальчишка, если бы не были у него руки прилажены настолько же складно, насколько нескладно — ноги. Боги не совсем гады, если они отнимают в одном, то прибавляют в другом. Даллан прибился к одному ремонтнику в глайдер-порту, и скоро уже делал за него всю работу, потому что тот был запойный пьяница, а когда водка окончательно свела хозяина в могилу, Даллан унаследовал его дело. Дело не то чтобы процветало — но давало стабильный доход и кормило двоих: Даллана и старого тэка, которого он тоже унаследовал. Но тэка вскоре последовал за прежним хозяином, и Даллан остался один. А работы прибавлялось, потому что все чаще люди чинили старую технику вместо того чтобы просто выбрасывать ее. Да и бегать в поисках запчастей по свалкам Даллан на своих коротеньких ножках не мог. Жениться и так обзавестись бесплатной помощницей — да кто пойдет за мутанта? А наемные работники у него выдерживали до первого ругательства или в крайнем случае — до первого удара. Какой свободный человек унизится за ничтожную плату — триста сэн в день?
Но, к удивлению Исии, «Райан Йонои» был на месте и исправно приживлял какому-то боту полимерные мускулы взамен порванных. Хозяин мастерской занимался более сложной работой — менял напыление на чьем-то визоре.
— Даллан, — окликнул его Исия. — Мне на часок нужен твой парень — не возражаешь?
— Что он натворил? — нахмурился Даллан из своего гравикресла.
— Ничего, он мне просто нужен для разговора. Что, со мной уже и поговорить нельзя, ничего не натворив?
— Закончит — пойдет, — бросил Даллан. Он был немногословен.
— Я уже, — мальчишка разогнулся, вытер руки. — За час оно как раз срастется, сеу Даллан.
— Дуй, — буркнул мастер.
Юноша поклонился ему и вышел. Его костюм уже не выглядел таким чистеньким, на груди и рукавах туники виднелись следы смазки и биогеля для сращивания мускулов, зато добавилась еще одна деталь туалета — пояс с инструментами. В глайдер-порту стояла одуряющая жара — за огромными воротами солнца в две смены плавили пустыню, дуновения раскаленного воздуха порой долетали даже сюда и забивали дыхание. Исия ходил расстегнутым почти до пояса, благо был не в форме — но мальчишка свою тунику держал глухо завязанной. Она больше не выглядела свежей.
