Ознакомительная версия. Доступно 49 страниц из 244
— Куда пятитесь? — рявкнула Катя. — Приказ был?
— Так танка с фланга, — прохрипел рябой боец из ремонтников.
— Так она ж наугад лупит, — Катерина цепко ухватила за плечо второго бойца. — Куда пятитесь?
— Ага, наугад, вон как разметало, мать его пополам, — красноармеец попытался стряхнуть пальцы девушки. — Пусти, стервоза.
Катерина вроде бы не сильно крутанула его за затрещавшую гимнастерку — боец шлепнулся на землю. Девушка махнула «маузером» остальным:
— Не ссыте, продержимся. Ну-ка по местам, товарищи.
Голос у нее был не очень-то злой, даже домашний. Красноармейцы, поглядывая на своего, ни с того ни с сего свалившегося товарища, без особой охоты развернулись к разбитой платформе.
— Ползком, — окликнула Катерина. — Зря жопы не подставлять, сознательнее, товарищи.
Ползала Катя, как будто полжизни в пластунах прослужила. Пашка с трудом поспевал. Комиссар с командиром ремонтников лежал в воронке среди развороченных шпал. Рядом залегли бойцы, пулеметчик возился с «Шошем». Впереди, у рельсов, выцветшими холмиками виднелись убитые ремонтники.
— Так. Кто приказал? — комиссар обернулся к сползшим в воронку гостям, неторопливо поднял «наган».
— Старшая опергруппы Мезина прибыла в ваше распоряжение, — доложила Катя, игнорируя направленный «наган». — Вагончик наш зацепило, курятник по шву пошел. Товарищ охранник ранен, на месте остался. Какие указания будут, товарищ комиссар?
— Марш обратно под арест. Я тебе, барышня, и на том свете не поверю. Оружие сдайте немедленно.
— Мы, товарищ комиссар, и драпануть могли, — Катерина с вызовом смотрела на комиссара. — Прикажете безоружными конца данной войны ждать?
— Перестаньте, комиссар, — сказал человек с окровавленной щекой, лежащий по другую сторону расщепленной шпалы, — Пашка с трудом узнал генерала Хомова. — Что вы к девице прицепились? Не наша она, даю слово. Да и есть ли смысл сейчас разбираться?
Разговор прервался, все дружно пригнулись — свистели, приближаясь, гаубичные снаряды. Громыхнуло.
— Мимо, — сказал, оглядываясь, командир ремонтников. — Но рано или поздно накроют. Что делаем, товарищ комиссар?
— Атакуем, товарищи. Собирайте всех, кто не занят, — с высоты гадов собьем и пути исправим. Здесь мы ничего не вылежим, — Хван рубанул воздух короткой ладонью. — Я бойцов лично поведу. Собьем с холма — считай, дело сделано.
— Храбро умереть желаете? — ехидно поинтересовался генерал Хомов, утирая кровь из распоротой щеки. — Мне товарищей красноармейцев не слишком жалко, но позвольте указать, что атаковать в лоб высоту, да под огнем с тыла, есть явная нелепость и безрассудство. Танки — это вам, господа, не десяток хуторян с обрезами. В спину положат всех.
— Вы, генерал, своими расчетами тут не козыряйте. Если нужно, мы на этот холм без выстрелов пойдем…
Пашка обреченно слушал препирательства. Ситуация аховая — «Троцкий» окружен, помощи ждать неоткуда. Ловушку устроили те части беляков, что не подчинились приказу о перемирии и пошли за Слащевым. О маршруте следования «Борца за свободу товарища Троцкого» узнать было нетрудно — даже в газетах о дипломатическом рейде писали. Место для блокады бронепоезда выбрано с умом. Холм слишком крут — башенные орудия вести огонь по вершине не могут: угла возвышения не хватает. Ремонтировать пути никакой возможности — засевшие на высотах стрелки при поддержке трех пулеметов бьют на выбор всех, кто пытается заняться рельсами. Гаубичная батарея, расположившаяся верстах в трех от железной дороги, неторопливо разбивает бронепоезд. И еще танки, две или три машины, ползают вдоль выхода из лощины, оставаясь в мертвой зоне орудий «Троцкого», безнаказанно обстреливают бронеплощадки и, осыпаемые бешеным пулеметным огнем, отползают обратно в пологую балку. Пока по паровозам стараются не бить — для себя берегут, трофеи уже подсчитывают. Что будет дальше, из разговора начальства вполне понятно, — к вечеру пехота с холма атакует раздолбанный бронепоезд, возьмут если не голыми руками, то без особых усилий. Не предназначен «Товарищ Троцкий» для боя в одиночестве. Еще хорошо, что слащевцев не все части поддержали — стрелков у них маловато, кавалерии вовсе нет.
Пашка понимал — порешат слащевцы всех. И своих не пожалеют. Если приказу командования беляки не подчинились — генерал Хомов для них еще один предатель, с большевиками снюхавшийся. Хана тебе, товарищ Зверенко, рядом с генералом шлепнут. Оно, конечно, лестно, но…
Больше всего доставали гаубицы — свист снарядов так цеплял за сердце, что после разрыва хотелось встать в рост и пойти на холм — пусть беляков там не разглядишь. Лучше пулю в грудь схлопотать, чем твои кишки по колючей траве на сто шагов раскидает. И бьют ведь, гады, аккуратно, как по хронометру. Да еще пить страшно хочется, словно сутки капли во рту не было.
Когда командирша изловчилась и вклинилась в командный разговор и что ляпнула, Пашка не уследил.
— Что значит «блокировать»? Танки — это вам, мадемуазель, не черепаха, хотя и некоторое сходство имеют, — поморщился генерал.
— Прекрасно понимаю, ваше превосходительство, — Катерина больше смотрела на комиссара. — Один подобьем — им маневрировать трудно будет, лощина там не такая уж широкая. Я, товарищ комиссар, наблюдала, как танки жгут. С видимостью на танках не очень, подслеповаты машины. Разрешите попробовать, товарищ комиссар? Что нам терять, а?
Все-таки хитро она момент ловит. Умеет ведь обходительность проявить. Пашке, с одной стороны, было обидно, тобой-то Катерина без дипломатических изысков командовала, с другой стороны, вот она, коварная командирша — с хвоста изящно заходит.
И ведь убедила. Следующие полчаса Пашка как наскипидаренный ползал под вагонами. Готовились — керосин в бутылки заливали, гранаты связывали, две группы пластунов-подрывников формировали, вместе с пулеметчиками цели наметили. О гаубичном посвисте даже как-то забылось, и даже когда близкий разрыв изрешетил хвостовую бронеплощадку, особо внимание обращать было некогда.
Полз Пашка сразу за командиршей. Бережно передвигал позвякивающий вещмешок. Следом волок пулемет Герман. Прапора Катерина, похоже, не очень-то хотела брать, да все же не отказала в чести помереть славно. Правильно — пусть и не силен ваше благородие, зато сто раз проверенный. Следом полз штабс-капитан из генеральской команды. Этот как репей увязался — мол, лучший в гренадерском полку по метанию гранаты, извольте проверить. Знаем мы таких гранатометчиков — небось, зеленые глаза Катерины приглянулись. Впрочем, полз отягощенный тяжелым мешком штабс-капитан ловко — видно, и впрямь кое-что умел. Следом двигались двое красноармейцев, одного Пашка знал — из ремонтников, у человека час назад товарища убили.
Катерина не торопилась — казалось, скребутся пластуны на месте. Ничего толком не видно, да и дышать трудно — над землей тянуло густым черным дымом. Горели жестянки с машинным маслом — их отволокли от бронепоезда и подожгли хлопцы из десантного отряда. Дымовая завеса была так себе — прикрывала ползущих лишь порывами, ветерок тот драный дым мигом сносил, оставляя на коже людей жирную сажу. Но ничего, пока команду подрывников никто не замечал.
Ознакомительная версия. Доступно 49 страниц из 244
