— Нет, все же я у вас в долгу! — не согласился паренек, сжимая руку Рода в благодарном рукопожатии, больше напоминавшем тиски. — По крайней мере, вы должны позволить мне угостить вас кружкой зля.
— Почему бы и нет? — пожал плечами Род. — Я как раз направлялся в трактир, так пошли вместе.
К его удивлению, Туан заколебался.
— С вашего позволения, добрый господин Гэллоуглас.... в этом городе есть лишь один дом, где я желанный гость. Всем в городе известен мой нрав, — на его круглом лице вдруг появилась озорная ухмылка, — а мой образ жизни претит мирным и добропорядочным гражданам.
Род скривился и кивнул.
— Postjucun dam juventutem*[26]. Ладно, я полагаю, один трактир стоит другого.
Дорога в трактир, куда позвал его Туан, несколько не вязалась с его внешностью юноши из хорошей семьи. Они спустились по двум темным переулкам, протиснулись сквозь дыру в кирпичной стене и попали на залитый лунным светом обширный двор, сохранивший следы былой элегантности. Но пик его расцвета давно канул в Лету. В окружении потрескавшихся плит булькали остатки фонтана, распространяя вонь примитивного водопровода.
Чахлые сорняки лезли изо всех трещин. Кирпичные стены потрескались, известка крошилась. В углах и у стен высились кучи мусора и отбросов. Сам трактир являл собой обшарпанное каменное здание с полуобвалившимся карнизом. Выступающий вперед второй этаж подпирали грубо отесанные бревна, которые каждую секунду могли подломиться по причине крайней ветхости. Окна были забиты заплесневелыми и пораженными грибком рассохшимися досками. Даже массивная дубовая дверь и то осела, хотя была единственным куском более-менее приличного дерева во всей округе.
— А здесь твое поведение терпят? — спросил Род, осматривая загаженный двор, пока Туан стучал в дверь рукоятью кинжала.
— Да, терпят, — ответил Туан, — хотя даже их гостеприимство порою бывает вынужденным.
У Рода по спине пробежал холодок. Он гадал, кто же на самом деле этот воспитанный с виду юноша, на которого он наткнулся.
Туан снова постучал. Род удивился, что тот вообще ждет ответа, ибо ни лучика света не пробивалось сквозь осевшие доски на окнах. Судя по всему, дом был совершенно пуст.
Но дверь начала приоткрываться, — скрипя при этом так, будто грозила забастовать, если ее не смажут — пока не образовалась щель достаточно широкая для того, чтобы пропустить двух людей.
— А вот и трактирщик, — весело сказал Туан. — Пересмешник. — Искривленная, горбатая, иссохшая пародия на человека выглянула из-за двери, издавая булькающие горловые звуки. Одно ухо смахивало на цветную капусту, другое и вовсе отсутствовало. По пораженному паршой черепу было раскидано несколько прядей маслянистых волос.
Нос картошкой, рот — узкая прорезь в куче бородавок, глаза злорадно блестящие щелки. На этом пугале неуклюже висела целая коллекция лохмотьев и заплат, некогда претендовавших на высокое звание камзола и шаровар.
Тролль шмыгнул в смердящую нору своего логова. Туан последовал за ним.
Род сделал глубокий вдох, расправил плечи и оглянулся назад, удостоверившись, что Векс, опустив голову, стоит все там же у фонтана и делает вид, что пасется. На миг Род позавидовал роботу, имевшему возможность при желании отключать свои обонятельные рецепторы. Затем, выпятив челюсть, он последовал за Туаном в трактир. Дверь со скрипом захлопнулась за ними.
Раздалось шуршание — Пересмешник обогнал их, спеша открыть другую дверь.
Эта дверь открылась легко, громко хлопнув о стену, и на них обрушился яркий свет факелов и взрывы буйного смеха. Род выпучил глаза.
Они перешагнули через порог, и Род огляделся. Перед ним был огромный зал, освещенный четырьмя большими жаровнями и десятками факелов, воткнутых в стену. Над жаровнями коптились туши, слуги сновали между посетителями с большими кружками вина и пива, которые наполнялись из двух огромных бочек, возвышавшихся у дальней стены зала.
В клиентах этого заведения ходило все городское отребье.
Их грязная залатанная одежда была явно подобрана на свалке.
Тела их носили следы примитивного правосудия: у одного не хватало уха, у другого — глаза. Лица были обезображены болезнями. И все же здесь, в своем логове, они веселились вовсю, у всех на лицах играли довольные ухмылки, хотя их глаза злобно заблестели, едва посетители заметили Рода.
Но злоба тут же растаяла и сменилась чем-то весьма похожим на преклонение, когда они увидали Туана.
— Говорят, — улыбнулся паренек, — что нет чести среди воров, но здесь, среди нищих Грамарая, есть, по крайней мере, сродство. Добро пожаловать в Дом Кловиса, Род Гэллоуглас.
Волосы на голове Рода встали дыбом. Он вспомнил залитую светом факелов толпу, которую видел на набережной прошлой ночью.
Глаза его расширились, и он уставился на Туана. Это не мог быть он не мог!
Однако это был он. Да, это был он.
Туан Мак Риди был тем самым подстрекателем черни, призывавшим толпу к походу на замок.
Этот краснощекий, пышущий здоровьем юноша — главная крыса в этой клоаке. Толпа громкими веселыми криками приветствовала своего Галахэда*[27].
Туан ухмыльнулся и помахал им рукой, покраснев до кончиков волос. Он казался почти смущенным таким приемом.
Юноша отвел Рода в темный угол в дальней части зала. Хотя Туан не сказал Пересмешнику ни слова, не успели они усесться, как две дымящиеся кружки подогретого вина со специями оказались перед ними. Хозяин тут же скрылся, не потребовав платы. Род посмотрел ему вслед, скептически подняв бровь.
— Вы здесь не пользуетесь деньгами?
— Нет, — улыбнулся Туан. — Все, кто приходит в Дом Кловиса, отдают те немногие деньги, которые у них есть, в общую копилку и, по мере надобности, получают мясо и вино.
— И место для ночлега, не так ли?
— Да, а также одежду. С точки зрения джентльмена — не бог весть что, но для моих бедных собратьев это огромное богатство.
Род пристально взглянул на Туана и решил, что, судя по всему, парень назвал их собратьями не ради красного словца. Он откинулся на спинку стула и скрестил ноги.
— Мог бы ты назвать себя верующим человеком?
— Я? — с трудом сдержал смех Туан. — О, нет! Может, я когда-то и был таковым, но меня уже с полгода не видели в церкви!
