Книга Толстовский дом - Елена Колина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ознакомительная версия. Доступно 34 страниц из 166
Вечером восьмого января Андрей Петрович Смирнов получил телефонограмму: в 17:33 по московскому времени в Москве в поезде метро между станциями «Измайловская» и «Первомайская» прогремел взрыв, в результате чего семь человек погибли и еще тридцать семь получили ранения различной степени тяжести.
Поврежденный состав отбуксировали на станцию «Первомайская», которая была закрыта для пассажиров, в газетах сведений о теракте не было, по телевизору тем более ничего не сказали, – ни к чему волновать народ.
– Информация о теракте не просочилась, в Москве, может, и ходят слухи, но в Ленинграде о теракте, кроме партийного руководства, никто не знает, – сказал Смирнов жене. – Так что ты смотри, если что услышишь, говори, что ты в курсе и ничего такого не было.
– Ну, конечно, я знаю. Но, Андрюшонок, как у нас может быть теракт?.. У нас!.. Неужели у нас такое возможно? Чтобы в метро поезда взрывали?.. – недоуменно повторяла Ольга Алексеевна. – И как теперь ездить в метро?
– У нас не может быть никаких терактов, – в который раз объяснил Андрей Петрович, – это трагическая случайность. Я тебе авторитетно говорю как коммунист – больше такое не повторится никогда. Это первый теракт в московском метро и последний. А насчет ездить в метро – успокойся, это Москва, к нам этот взрыв не имеет никакого отношения!
Восьмого января прогремел взрыв, а через два дня Ольге Алексеевне позвонила незнакомая женщина, – и оказалось, что взрыв ИМЕЕТ К НИМ ОТНОШЕНИЕ.
«Нет, ну какого черта ее туда понесло! В Москву, на станцию “Первомайская!”» – повторял Андрей Петрович. «Какое это теперь имеет значение?» – терпеливо отвечала Ольга Алексеевна, стараясь не показывать свой ужас, не лить масло в огонь.
Во время взрыва семь человек погибли и еще тридцать семь получили ранения различной степени тяжести. Среди получивших ранения «различной степени тяжести» была сестра Ольги Алексеевны, нежно любимая Катька, – когда-то нежно любимая. Катька скончалась в больнице, и это немного снижало пафос – «скончалась в больнице» было больше похоже на просто умереть, чем погибнуть при взрыве.
Катьки уже так давно не было в их жизни, что сейчас, когда она совсем перестала быть, ее смерть не ощущалась ни как горе – никакого горя она не заслужила! – ни как даже просто изменение ситуации. Только как недоумение и обида – за что им такая напасть – чужой подросток с дурной наследственностью?!
Чужой подросток с дурной наследственностью была Катькина одиннадцатилетняя дочь Нина Кулакова, родная племянница Ольги Алексеевны.
Позвонившая Ольге Алексеевне незнакомая женщина представилась просто соседкой, без имени. Соседка собирала одежду для похорон и в книге «Как закалялась сталь» обнаружила старый конверт с ленинградским адресом, надписанный Катькиной рукой, – Катька, очевидно, раздумала отправлять письмо. Соседка по справке – не поленилась – нашла ленинградский телефон.
– Ничего, что я звоню? – споткнувшись в своей скороговорке о молчание Ольги Алексеевны, робко спросила соседка.
– Ничего. Я понимаю, – мертвым голосом сказала Ольга Алексеевна.
– Да, конечно, вы понимаете… Дочка, Нина, – заторопилась соседка, – сейчас решается вопрос, куда девать Нину, в детдом или родственники возьмут… Вот я и позвонила… просто на всякий случай, для очистки совести…
Решается вопрос, вот она и позвонила…
– Я Нине-то не сказала, что с вами связываюсь, – предупредила соседка, – чтобы у девки обиды не было, если не возьмете. Вы ведь ей не родственники… Катька говорила, у ней родных нет, так что не обязаны брать, можете решить, как хочете.
«Как хочете»!.. Грамотейка!.. Голос у соседки пьяноватый. «Вместе, наверное, пили с Катькой», – пронеслось в голове Ольги Алексеевны.
Ольга Алексеевна отодвинула трубку от уха, подержала на весу и положила на рычаг.
Отошла от телефона и осторожно прикрыла дверь в комнату, как будто пьяноватая Катькина соседка могла погнаться за ней с этими бьющими в голову «Катька, Нина, Катька, Нина». «Если еще позвонит, не возьму трубку», – решила Ольга Алексеевна…
Соседка не перезвонила.
…Андрей Петрович, покряхтев, повернулся на бок.
– Олюшонок… Олюшоночек, а почему мы все время говорим «подросток»? Этой Нине одиннадцать лет, она как наши девочки. Аленушка еще ребенок, и Аришенька еще ребенок…
– Дети из неблагополучных семей рано взрослеют, – холодно заметила Ольга Алексеевна и тут же осеклась, – Катька, красавица, отличница, ее сестренка – НЕБЛАГОПОЛУЧНАЯ СЕМЬЯ?.. Впрочем, в ней всегда была… не червоточинка, нет, а какая-то слабость. Катька от рождения не победительница в жизни, а побежденная. Не свяжись она с тем страшным типом, произошло бы что-то другое… Мысли Ольги Алексеевны бегали по кругу, метались, как зверюшки, попавшие в капкан, – а если конверт с ленинградским адресом попадет к этой девочке, Нине? И она решит им написать? Желающих занять место Андрея Петровича много, и куда это письмо попадет, неизвестно… Возможна любая случайность… И – выплывет наружу, ЧЬЯ она дочь!
– Ты правильно говоришь, – у девочки дурная наследственность, – кивнул Андрей Петрович. – Отец-то у нее кто!
– Ты прав, Андрюшонок.
– Вы что, намекаете, что я в Ленинграде?! Как я мог оказаться в Ленинграде?.. Мы пошли в баню… Мы поехали на аэродром провожать Павлика, перед этим мы мылись… Это что же, я улетел вместо Павлика?! – в ужасе лопотал Женя.
– Не надо пить! – мстительно отозвалась Надя.
Андрей Петрович рассеянно скользнул взглядом по экрану.
– А вдруг она начнет пить?.. У нее мать-алкоголичка. У нее вполне может быть наследственный алкоголизм. Наследственный алкоголизм – это очень серьезно. Ты знаешь, что женский алкоголизм неизлечим? …Ты вообще понимаешь, что такое алкоголизм? – весомо сказал Андрей Петрович. – …Помнишь, как пил дядя Федя? А тетя Рая? Ты помнишь, как пила тетя Рая?
– Боюсь, что я не помню, как пил дядя Федя, – холодно отозвалась Ольга Алексеевна. – Уволь меня, пожалуйста, от воспоминаний о дяде Феде, тете Рае и иже с ними.
Андрей Петрович взглянул на нее нежно. Подвинулся, рукой нашел под одеялом подол ночной рубашки. Он больше всего любил в жене эту ее холодность, сдержанность. В его семье не глядели холодно, не намекали, не иронизировали, недовольство выражали ором, а то и – раз, и по башке. А Ольга Алексеевна была городская. Ее манеры – холодно посмотреть, намекнуть, уколоть, ее уколы, такие изящные, злые, не обижали, а подтверждали ее женскую ценность и его мужскую состоятельность, – она городская, и он ее ДОБИЛСЯ. То, что она его осчастливила, давно уже уравновесилось его положением, и оба всегда, каждую минуту помнили, какое он ЗАНИМАЕТ ПОЛОЖЕНИЕ, кто в доме главный, но, как у каждой слаженной пары, у супругов Смирновых была своя излюбленная игра, в которую они упоенно играли, – она городская, он деревенский.
И в такие моменты он всегда ее хотел.
Андрей Петрович продвинул руку дальше, другой рукой сильно сжал ее грудь.
Ознакомительная версия. Доступно 34 страниц из 166
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Толстовский дом - Елена Колина», после закрытия браузера.