Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 45
— Если нравится — бери.
— Правда? Спасибо.
— Только подожди минутку.
Он вышел из кухни и вернулся через несколько минут. В его руках было то самое оливковое мыло, только обернутое в пергаментную бумагу и перевязанное бечевкой.
— Кстати, лучше всего хранить его в открытой мыльнице с дырочками на дне.
— Почему?
— Потому что оливковое мыло нужно просушивать. Когда оно обдувается со всех сторон, оно не успевает раскиснуть.
— Хорошо, буду знать.
Эта тема оказалась для нее увлекательной. Она слушала Германа с большим интересом и время от времени ловила себя на мысли, что ей нравится, как горят его глаза, как озаряются улыбкой губы. Рассказывая о любимом хобби, Герман вдруг преобразился, невероятно похорошел. Он создавал какой-то особый мир вокруг себя, невероятно притягательный. Его внутренняя красота во многом превосходила внешнюю и удивительным образом привлекала к себе. С каждым днем Ангелину тянуло к нему все сильнее и сильнее. Она чувствовала, что эмоциональная связь между ними становится еще крепче, еще прочней.
— Скажи, тебе хотелось бы сварить мыло своими руками? — вдруг спросил Герман.
Ангелина удивленно подняла брови, пытаясь понять, шутит он или же спрашивает всерьез. Лицо Германа по-прежнему излучало доброту и участие.
— Хотела бы, — кивнула она, — но, к сожалению, не умею.
— Может, попробуем сделать мыло вместе?
В его глазах заплясали веселые искорки. Ангелина растерялась от такого неожиданного предложения.
— Даже не знаю… Наверное, для этого нужна специальная подготовка…
— Пустяки! Я тебе помогу.
— А материалы, принадлежности?
— Я все приготовил.
— Что ж… Давай ты начнешь, а я посмотрю. Может быть, позже я все-таки решусь и поучаствую в процессе, — предложила она.
Он кивнул и принялся за дело.
Растущий энтузиазм Германа был так заразителен, что она не смогла удержаться и все-таки присоединилась к нему. Надела его старую футболку и подвязала пестрый фартук, чтобы не испачкаться. Волосы убрала в толстую, массивную «гульку». С не меньшим воодушевлением они принялись за работу. И процесс мыловарения увлек их настолько, что они позабыли о времени. Совместная работа и хлопоты невероятно сблизили их. Каждый смог проявить фантазию, поделиться идеями, открыть в себе творческий потенциал. В процессе мыловарения они даже успевали шутить и дурачиться. Герман выглядел забавно в защитных очках и резиновых перчатках. Наверное, она тоже. Но нужно было соблюдать технику безопасности, ведь они работали со щелочью. Сначала приготовили раствор, потом остудили, перемешали его вместе с маслами. Их они выбрали несколько: кокосовое, пальмовое, оливковое и масло авокадо. Это был удивительно интересный процесс приготовления. Никогда еще Ангелина не чувствовала себя такой счастливой. Рядом с Германом ей было легко и уютно, словно они знали друг друга тысячу лет.
— Ну что, как ощущения? — поинтересовался Герман, добавляя в мыльную массу эфирное масло корицы. Затем принялся разливать мыло по стаканчикам. Ангелина так увлеклась процессом, что ответила не сразу. Когда мыльная масса в каждом стаканчике была окрашена, она, наконец, сказала:
— Мне очень нравится! Хочу поскорее увидеть, что у нас получится!
Она принялась с воодушевлением наполнять форму мыльной массой с каждого стаканчика: сначала белым цветом, затем розовым, голубым, желтым… Получались яркие разноцветные круги. Когда форма была наполнена до краев, Ангелина начала крутить ее, наблюдая, как мыло интересным образом преображается. Герман подошел сзади и принялся ей помогать. Его присутствие, такое близкое и ощутимое, заставляло сердце Ангелины биться быстрее. Пальцы их соприкоснулись, когда они начали водить кисточкой по разноцветной массе, рисуя причудливые узоры. Было в этих прикосновениях что-то глубоко личное, сокровенное, которое остается в памяти на всю жизнь.
— Потрясающе! — восторженно воскликнула Ангелина. У них получались интересные завихрения разных цветов, которые Герман называл свирлами.
Они отправили залитое мыло в духовку, а после порезали его. Оставалось подождать вызревания — примерно три-четыре недели. Ангелина была довольна результатом. От усердия у нее даже разрумянились щеки — она почувствовала это, прижав ладони к лицу.
Пора было собираться. Ангелина набросила верхнюю одежду и влезла в сапоги. Несколько непослушных прядей упало ей на лоб. Герман осторожно заправил их ей за уши и неожиданно прикоснулся кончиками пальцев к ее пылающей щеке. Его взгляд нырнул прямо в душу, глубоко и до дна, заставив сердце сделать волнующий, мучительно долгий толчок.
И почему раньше она не замечала, что его глаза как тысячи чистейших голубых озер? Как удивительно они сочетаются с его волосами, черными как смоль. И как сильно в нем выражено мужское обаяние, от красоты не зависящее. Он привлекал ее какой-то внутренней силой, спокойствием, надежностью.
Внезапно Ангелина ощутила близость Германа, силу его рук, обхвативших ее за талию, запах его лосьона после бритья, и по ее телу пробежала дрожь. А потом вдруг его губы оказались в опасной близости от ее губ, и Ангелина не стала сопротивляться. На миг ей показалось, что она взлетела, что все предметы — изящная вешалка, маленький пуфик, миниатюрная тумбочка, — все это осталось внизу. А наверху — только они двое, подхваченные вихрем нежности.
— Ты пахнешь корицей, — прошептала Ангелина, и они засмеялись. Девушка спрятала лицо на его груди.
— Ангелина, я хотел сказать тебе кое-что…
Его руки легли на ее плечи и слегка сжали их.
— Я хочу, чтобы ты знала. Все, что тогда удержало меня от последнего шага в вечность, — это ты. И твоя молитва, которая заканчивалась всегда одним-единственным словом: «Останься…»
Ангелина горячо обняла его. Ей было тяжело вспоминать те беспросветные дни, проведенные в больнице.
Сейчас они чувствовали себя бесконечно счастливыми. Счастье буквально переполняло их, захлестывало с головой. И весь мир в одно мгновение сузился до размеров этой комнаты, ставшей для них прибежищем от невзгод, где каждый уголок был знакомым и родным. Вот такое тихое счастье, которое они так долго искали…
Глава 10
И ласково кивнула мне она,
Слегка лицо от ветра наклонила
И скрылась за углом… Была весна…
Она меня простила — и забыла.
И. Бунин
Впервые после долгого восстановления Герман решился появиться в театре, хотя это решение далось ему нелегко — он надеялся прийти на выступление без помощи костылей, но, к сожалению, ноги были еще слишком слабыми, он хромал, и выбора не оставалось. Желание увидеть Ангелину на сцене оказалось сильнее, и он собрался с духом.
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 45
