— Простить дурочку, — выдал Мелок и вылез из-под стола, но идти ко мне отказался — сам засеменил к спальне. Там, у прикроватного столика, я нашла его тарелку — детскую, с цветочками, наложила туда корма и стала ждать. Понги устроился на столике и быстро-быстро заработал ротиком. Он с таким аппетитом чавкал мясными кусочками, будто ел что-то необычайно вкусное.
Пока зверек завтракал, я заправила кровать. На простынях не оказалось ни единого подозрительного пятнышка. Закончив с кроватью, я еще разок окинула взглядом спальню. Три женщины не могли не оставить после себя чего-то…
— Горничная.
Черт! Как привыкнуть к тому, что альбинос передвигается бесшумно?
— Подготовь черный термокостюм. Он за фиолетовой панелью в гардеробной. И помассируй Мелку животик.
Я поглядела на чавкающего Мелка и решила первым делом подготовить костюм. Пройдя в гардеробную, я выбрала нужную панель и нашла термокостюмы. Взяла черный, принесла владетелю.
— Ты его не подготовила.
— А как подготовить костюм, светлейший?
— Разгладь на ровной поверхности, активируй. Как нагреется, неси мне.
Я вернулась в спальню, разложила костюм на кровати, нашла активатор. Подержала ладошку над костюмом — надо же, и правда теплеет. Удивительные все-таки технологии у центавриан.
Понги перестал чавкать и начал вылизываться.
— Хочешь, я помассирую тебе животик, Мелок?
Зверек соскочил со стола, подбежал к двери, толкнул ее, и оказался в гостиной. Я последовала за ним. Понги запрыгнул на кресло, стоящее у окна, и уставился на меня, как на врага.
Я посмотрела на владетеля — центаврианин завтракал, и мои заботы его совершенно не интересовали. Придется самой выкручиваться. Я подошла к креслу, вытянула руки вперед.
— Мелок, идем в спальню. Я помассирую тебе животик.
— Не отказывайся, Мелок, — вставил владетель. — Нечасто женщины предлагают что-то помассировать в спальне.
«Не краснеть!» — приказала я себе.
— Мелок, не будь врединой.
— Будь вре-ди-ной.
— Не будь врединой. Знаешь, что это значит? — вкрадчиво произнесла я и склонилась над понги. — Это значит — слушаться.
Идем на ручки, я тебя поглажу. Ты же такой красивый, Мелок, такой славный. Тебе не идет быть врединой.
Я протянула руку и получила по ней лапкой с выпущенными коготками. Без удивления посмотрела на три царапины, наливающиеся кровью.
— Мелок вредный, — поругала я.
Зверек спрыгнул на пол. Перебежав к диванчику, он залез на плечо своего хозяина, заглянул в поднос, что-то заканючил по-центавриански. Альбинос покачал головой:
— Нет, Мелок. Говори по-русски. Мы учим русское земное наречие.
Мелок пробурчал что-то недовольно.
— Не прикидывайся. Русское наречие учится куда легче наших.
Понги спрыгнул на колени мужчины и разлегся, подставляя животик. Центаврианин начал массировать ему пузико, и маленькая вредина закатила глазки от удовольствия.
А мне стало досадно (так хотелось погладить понги!), и я вернулась в спальню. Подождала еще немного, и, когда костюм нагрелся полностью, снова ткнула на активатор. Такой костюм на вид удобнее шубы, и тепло, наверное, сохраняет долго.
Я снова вернулась в гостиную.
— Костюм готов, светлейший.
Мужчина кивнул, оглаживая Мелка. Мой взгляд зацепился на том, как длинные пальцы центаврианина ласково скользят по белой шерсти, и каким податливым, расслабленным кажется понги.
— Животные не любят нервных людей, — сказал владетель. — А еще злобных.
Центаврианин повернул ко мне бледное лицо, на котором разгорелись интересом красно-серые глаза. Эти глаза отсканировали меня, точно идеальная проверяющая система, и альбинос спросил:
— Хочешь оспорить мое утверждение?
— Смею ли я возражать владетелю?
На губах владетеля появилась легкая улыбка.
— Что ты думаешь обо мне, горничная? Как о человеке?
— Я девка простая, думать не умею, — эту фразу я дополнила широкой и немного виноватой улыбкой. Обычно этого хватало, чтобы от меня отвязались. Но альбинос, умник обесцвеченный, видел меня насквозь.
— Породу не скрыть, горничная, как не старайся. Я вижу, что ты такое. Так что прекращай игры в глупую девку и говори прямо.
— Вы не злобный и не нервный, светлейший.
— Тогда какой же я?
Я помолчала немного. Что я могла узнать об альбиносе за вчерашний день? Он выглядит гораздо эмоциональнее других центавриан, насмешничает и вроде бы наслаждается игрой во властного владетеля. Но в том и дело, что это лишь игра.
Ощущается он, как не-человек, как какое-то создание без чувств, желаний, эмоций. Видимо, в погоне за совершенством, за властью, он потерял нечто ценное, то, что делает людей людьми.
— Вы бесстрастный, — проговорила я.
— Ну-ка, ну-ка, — центаврианин продолжал гладить Мелка, но движения его перестали быть ласковыми. Неужели его так заинтересовал мой ответ? — Объясни, что значит «бесстрастный» в твоем понимании.
— Бесстрастный — без страсти. Мне кажется, вы ничего не делаете для себя, для души. У вас есть какая-то цель, но вряд ли она связана с вашей мечтой или сокровенным желанием. Все, что вы делаете, вы делаете с расчетом, без эмоций. У вас нет слабостей, простых человеческих слабостей. Поэтому вы достигли таких высот и стали неуязвимы, — закончила я.
Владетель обдумал мой ответ, и легонько столкнул с колен понги. Мелок недовольно блеснул глазками, но промолчал.
Центаврианин подошел ко мне, ощупывая взглядом лицо и ауру, считывая всю возможную информацию. В этот момент он очень, очень походил на бездушную машину.
— Что еще ты можешь обо мне сказать?
— У вас невероятно мощная аура, но энергетика плохая.
— Что это, по-твоему, значит?
— Не знаю, светлейший, — честно ответила я.
— Интересно. Я привык быть для публики бессердечным чудовищем. Меня всегда забавляет, когда мне приписывают яркие черты характера. Как только меня не называют в прессе, как только не поносят в Союзе. Я уже не знаю, куда деваться от смущения. Столько внимания — так лестно. А ты видишь меня всего лишь бесстрастным, горничная?
— Да, светлейший.
Он усмехнулся. Судя по всему, усмешка — это его излюбленная реакция на окружающий мир.
Владетель взял меня за руку.
Начался приступ. Закружилась голова, накатил страх, а язык одеревенел. Во рту стало сухо-сухо.
— Маленькую птичку поймали детки. Детки заигрались и сломали птичке крылышко. Без крылышка птичка не смогла остаться в стае, не нашла пару и не свила гнезда. Теперь птичка хохлится и опасается деток. Но не все детки ломают птичкам крылышки. Некоторые птичек лечат.
