Глава 1
1471 год, 8 марта, Москва
Ваня сидел рядом с отцом на собрании боярской Думы. И слушал в который раз об истории, что сильно трогала местную аристократию. Слушал и дивился тому, как лихо религиозно-мистическое мышление искажает причинно-следственные цепочки, подменяя их идеалистическими постулатами, то есть тезисами, лишенными всякого здравого смысла. Да, маленькому человеку можно тихо жить с таким мозгом. И вполне себе комфортно. Проблемы начинаются только тогда, когда этой «плантацией глюков» пробуют думать…
История в общем-то была обыденна. Новгород в очередной раз пытался удалиться из орбиты влияния той державы, которая начинала слишком сильно на него влиять. Такое положение дел ему было невыгодно. Ведь он стремился со всеми торговать и никому не подчиняться.
В этот раз пришел черед Москвы. Посему крупная партия, настроенная на дружбу с Великим княжеством Литовским, и попыталась заручиться его поддержкой. Со всеми, как говорится, вытекающими субстанциями.
Масла в огонь в этот раз смог подлить Вселенский Патриарх Дионисий I[54], который в минувшем 1470 году разделил подчиненную ему Московскую митрополию, выделив из нее Киевскую. По настоянию короля Польши и Великого князя Литвы Казимира IV. И все бы ничего, но этот «добрый человек» «на голубом глазу» допустил существование разом двух митрополитов «всея Руси»: Московского и Киевского. Чем, как несложно догадаться, обострил и без того непростые отношения между Москвой и Литвой.
Но это было бы еще полбеды. Дивное религиозно-мистическое мышление аборигенов вывернуло вопрос с Новгородом самыми лихими кренделями. Ничего умнее они не придумали, как надавить на Новгород через архиепископа, поставленного туда Москвой. Умно? Очень! Потому что не прошло и полугода, как тот самый архиепископ побежал выпрашивать подтверждения должности в Киев, попытавшись переметнуться из Московской митрополии в Киевскую. То есть Иван III своими руками, сам обрубил единственный канал политического воздействия на новгородцев. Ну а что? Микроскоп тяжелый. Значит, им можно гвозди забивать. А то, что и сам сломается, и гвоздя не забьет – то происки злодеев заграничных. Не иначе как латинян или еще кого.
И вот теперь, не понимая, что он заходит с хромой карты, Великий князь Иван III свет Васильевич на полном серьезе обсуждал со своими боярами да князьями служивыми крестовый поход[55] на отступников от веры христовой…
Да, если он победит, это станет аргументом для расправы над своими противниками в Новгороде[56]. Возможно. Если их выдадут, что совсем не факт. А если он проиграет? Правильно. Самолично приведет всю землю Новгородскую под руку Казимира IV. Да уж. Это был прекрасный пример того, что ложка хороша к обеду, а всякий инструмент к своему делу. Потому-то и не желательно ковыряться в носу вилами, для того палец даден.
Ваня же слушал да помалкивал, тихо выпадая в осадок и припоминая слова российского генерал-фельдмаршала Христофора Миниха. Тот говаривал, что Россия управляется непосредственно Господом Богом, иначе невозможно представить, как это государство до сих пор существует…
Очередное собрание подошло к концу. Все разошлись. А Великий князь обратился к сыну:
– Я же видел, что тебя распирало. Отчего молчал?
– Отец, тебе правду или чтобы приятно было послушать?
– Хм, – усмехнулся Иван Васильевич. – Давай правду.
– Москве остро нужна торговля морская. Нужен Новгород, а через него выход к Балтийскому и Белому морям.
– Торговлишка? – смущенно переспросил отец. – А как же отступничество от веры христовой?
– То селянам должно говорить. Им такие слова – что мед. А нам надлежит уметь отделять зерна от плевел. Митрополит Киевский ныне от унии отошел. Так что не к латинству они потянулись, а от нас подальше. Почему? Чтобы заступников найти. А как те заступники себе долю попросят, так снова к тебе прибегут и станут искать дружбы и защиты от вчерашних защитников. Для Новгорода это обычное дело, он так делал с незапамятных времен.
– То верно, – закивал отец, – делал.
– Что же до латинства, то… у латинян свои проблемы, и немалые. У них совсем недавно отгремело восстание гуситов в Богемии. Пятнадцать лет бунтовали! Да не селяне с дрекольем, а уважаемые люди. Поговаривают, что и сам покойный король Богемии им благоволил и если бы не Сигизмунд, то отреклись бы в Богемии от Папы. Вопросы там были подняты такие, что забыть о них не получится. Не тут, так в ином месте прорвет страшным нарывом. Не сегодня, так завтра. Кроме того, Папу Римского разрывают противоречия латинских королевств, что дерут друг друга, как свора голодных псов. Ему явно не до таких вот сложных вещей.
– Ты говоришь, словно их оправдываешь, – нахмурился Великий князь.
– Отец, а кто посеял смуту среди добрых христиан? Кто поставил в Киеве митрополита всея Руси, презрев Москву? Ради чего? Не ради ли раздора промеж православных? Чьими руками он сотворен? Разве то латиняне сделали? Нет. Они бы, может, и рады, да не угнаться латинянам за эллинами в коварстве. А тем зачем такую пакость делать? Тут все еще проще. Дабы услужить хозяевам своим.
– Хозяевам? – нахмурился отец.
– Ты разве не знаешь, что православные эллины Афона присягнули магометанскому султану осман аж за несколько лет до того, как тот взял Константинополь? И что они за измену ту любовью большой его пользуются и защитой. Разве не оттого они воду мутят промеж добрых христиан? Разве не от того стараются сталкивать их лбами и ослаблять всемерно?
Великий князь застыл с открытым ртом, готовый высказать возражение. Но слов не находил. Потому что вдруг осознал правоту сына.
– Эллины всегда были хитры зело, – тяжело вздохнул Ваня, продолжая. – И всегда считали нас за диких варваров, недостойных их внимания и уважения. Ты слышал сказание о том, как Владимир Святой Русь крестил?
