Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
Среди новых приятелей Лу был один иранец, продавец в видеомагазине, куда Лу часто заглядывал. Звали его Боб, и было ему лет двадцать. Лу садился на барный табурет, который Боб ставил ему у прилавка, и они болтали часами – юный иранец и пожилой еврей. Они так подружились, что даже однажды вместе съездили в Лас-Вегас. Лу очень любил казино и путешествия с друзьями.
В 2003 году, когда Лу было 85 лет, у него случился инфаркт. Лу повезло: скорая быстро доставила его в больницу, и врачи успели вовремя стентировать его закупоренную коронарную артерию. Две недели в кардиологическом реабилитационном центре – и Лу снова был как новенький. Однако через три года он впервые упал, а это предвестие неотвратимой беды. Шелли заметила, что у отца дрожат руки, и невролог поставил диагноз – болезнь Паркинсона. Симптомы удавалось снимать лекарствами, но тут у Лу стала пошаливать память. Шелли обратила внимание, что если Лу начинал рассказывать длинную историю, то иногда терял нить. А иногда явно не помнил, о чем они только что говорили. В остальном казалось, что все хорошо и даже прекрасно: как-никак ему было уже восемьдесят восемь. Лу по-прежнему водил машину. По-прежнему выигрывал в криббедж. По-прежнему поддерживал порядок в доме и сам управлял своими финансами. Но потом он снова упал и чудом не покалечился – и это его напугало. Он вдруг ощутил бремя накапливавшихся годами мелких перемен. Он сказал Шелли, что боится, что когда-нибудь упадет, ударится головой и умрет. Страшила его не смерть, а то, что придется умереть в одиночестве.
Шелли спросила, что он думает о доме престарелых. Лу и слышать об этом не хотел. Уж он-то видел, как живут в таких заведениях его приятели: “Да там одно старичье!” – говорил он. А его такая жизнь не устраивала. И Лу взял с Шелли слово, что она никогда не отправит его в дом престарелых. Но жить один он тоже больше не мог. Оставался только один выход: перебраться жить к Шелли и ее семье. Именно это она и организовала.
Я спросил у Шелли и ее мужа Тома, как они к этому отнеслись. Очень хорошо, хором ответили они. “Мне было бы неспокойно, если бы он и дальше жил один”, – сказала Шелли, и Том с ней согласился. Лу перенес инфаркт. Ему скоро будет девяносто. Как в такой ситуации не взять старика к себе? К тому же Шелли и Том признались, что у них мелькала мысль: это ведь ненадолго.
Том и Шелли вели тихую уютную жизнь в скромном доме в колониальном стиле в Норт-Ридинге, неподалеку от Бостона, однако не все у них было гладко. Шелли работала секретаршей. Том целый год оставался без работы после сокращения. Теперь он работал в туристической компании, но зарабатывал меньше прежнего. У них было двое детей-подростков, и супруги не совсем понимали, куда поселить Лу. Однако Шелли и Том превратили гостиную в спальню, поставили в ней кровать, большое кресло, любимый гардероб Лу и роскошный телевизор. Остальную мебель распродали или отправили на склад.
Совместное проживание потребовало притирки. Вскоре всем стало понятно, почему представители разных поколений предпочитают жить раздельно. Отец и дочь поменялись ролями, а Лу не нравилось, что теперь не он в доме хозяин. Кроме того, он не ожидал, что ему будет так одиноко. В тихом пригороде ему было не с кем провести день, да и пойти особо некуда – ни библиотеки, ни видеомагазина, ни супермаркета.
Шелли попыталась записать его в центр дневного пребывания для престарелых. Свозила его туда на завтрак. Лу там совсем не понравилось. Шелли узнала, что старичков иногда возят в “Фоксвудс” – казино в двух часах от Бостона. Это было не самое любимое казино Лу, но он согласился съездить. Она была в восторге. Может быть, у него появятся друзья? “Как будто сажала ребенка в школьный автобус”, – рассказывала мне Шелли. Возможно, именно это ему и не понравилось. “Помню, как я сказала: «Всем привет, это Лу. Он сегодня едет в первый раз, и я надеюсь, вы примете его в компанию»”. Когда Лу вернулся, Шелли спросила, с кем он подружился. Ни с кем не подружился, ответил Лу. Играл один.
Впрочем, со временем Лу сумел приспособиться. У Шелли и Тома был пес – китайский шарпей Пекин, и они с Лу души не чаяли друг в друге. Пекин ночью спал у него в ногах и сидел рядышком, когда Лу читал газету или смотрел телевизор. Они подолгу гуляли. Если Пекин занимал любимое кресло Лу, тот приносил себе табурет из кухни, лишь бы не побеспокоить пса.
Приятели-люди у Лу тоже появились. Он взял за правило каждое утро выходить поздороваться с почтальоном, и они подружились. Почтальон тоже играл в криббедж и стал приходить к Лу поиграть каждый понедельник в обеденный перерыв. К тому же Шелли наняла для Лу компаньона – молодого человека по имени Дейв. Обычно такого рода принудительная дружба терпит крах, однако, представьте себе, Лу и Дейв нашли общий язык. Дейв заходил к Лу два-три раза в неделю днем, они болтали или опять же играли в карты.
Лу успокоился, привык к новой жизни и решил, что так и проведет остаток дней. Ему удалось приспособиться – зато Шелли было с каждым днем все труднее. Она работала, вела хозяйство, занималась детьми, которым приходилось преодолевать обычные для старшеклассников трудности. А теперь ей еще приходилось заботиться о любимом, но таком немощном и несамостоятельном отце. Это было непосильное бремя. Например, Лу по-прежнему то и дело падал. У себя в комнате, в ванной, на кухне, когда вставал из-за стола, – у него вдруг подкашивались ноги, и он валился, будто срубленное дерево. За год его четыре раза увозила скорая. Врачи предположили, что все дело в лекарствах от болезни Паркинсона, и отменили их. Но от этого у Лу только сильнее дрожали руки и при этом все равно подкашивались ноги. В конце концов ему поставили диагноз “ортостатическая гипотензия” – это типичный для глубоких стариков симптом: при перемене позы – когда человек встает или садится – организм теряет способность поддерживать нормальное артериальное давление и функции мозга нарушаются. Врачи оказались бессильны – они только и могли, что посоветовать Шелли еще внимательнее присматривать за отцом.
Кроме того, Шелли обнаружила, что у Лу по ночам случаются панические атаки. Ему снилась война. Он никогда не участвовал в боевых действиях, но во сне враг набрасывался на него с мечом и пронзал ему грудь или отрубал руку. Сны были очень яркие и страшные. Лу метался, кричал, стучал в стену. Его крики были слышны во всем доме: “Не надо! Что ты делаешь! Сукин сын!” Раньше он никогда не ругался.
Так что Лу не давал им нормально спать по ночам, а нагрузка на Шелли росла и росла. В 90 лет Лу уже не хватало ни ловкости, ни чувства равновесия, чтобы самостоятельно мыться. По совету консультантов из центра дневного пребывания для пожилых людей Шелли установила в ванной поручни, стул для душа и удобный высокий унитаз, но этого оказалось недостаточно. Тогда Шелли наняла сиделку, чтобы та помогала Лу мыться и оказывала другие мелкие услуги. Но Лу не хотел принимать душ днем, когда приходила сиделка. Он хотел мыться вечером, перед сном, а значит, помогать ему должна была Шелли. Это тоже стало ее ежедневной обязанностью.
То же самое относилось к переодеванию, когда Лу случалось намочить белье. У него было не все в порядке с простатой, и хотя уролог прописал ему лекарства, все равно случались и протечки, и аварии, когда Лу не успевал дойти до туалета. Шелли уговаривала его носить специальное одноразовое белье, но Лу не соглашался: “Памперсы – они и есть памперсы!” – говорил он.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
