В замкнутом металлическом пространстве любого судна трудно утаить какую-либо новость, особенно когда она в той или иной степени касается всей команды. Откуда становится известна даже секретная информация – установить трудно: то ли от радистов, то ли от акустиков, а может, от командирского кока – поди-ка разберись! Но, так или иначе, на «Муромце» все знали; около получаса назад их подопечная лодка намеренно или по неосмотрительности всплыла посреди того самого ледяного поля, от которого стремился уйти БРС, пробыла на плаву несколько минут, провела короткий сеанс радиосвязи с «Муромцем» и срочно погрузилась.
А меньше чем через минуту «Макаров» отстрелил на поверхность моря радиобуй. Как раз там, где произошло, как полагали почти все члены экипажа БРС, аварийное погружение. И означать это могло только одно: еще на поверхности или при погружении на субмарине случилась поломка, если не трагическая авария. Иначе зачем «совсекретной» российской подводной лодке давать практически точное указание своего местонахождения, да еще прямо под носом у натовской военно-морской базы, оснащенной не допотопной виброакустикой времен Великой Отечественной, а новейшими системами распознавания, включая космическую связь и средства обнаружения?
Во-вторых, среди членов команды «Муромца» было немало офицеров, отдавших долгие годы службе в плавсоставе Северного флота. И если не на личном опыте, то из многочисленных рассказов сослуживцев многие знали об удивительном коварстве айсбергов и ледяных полей. Да что там говорить?! Даже пресловутый «Челюскин» – ледокол, предназначенный ходить именно по ледяным полям, – те же ледяные поля сначала припаяли к себе намертво, а потом раздавили, как яичную скорлупу. И таких примеров хоть отбавляй как в военном, так и в гражданском флотах.
А тут «Макаров» вынырнул прямо посреди ледяного кошмара, будь он неладен! Наверняка досталось, поэтому срочно нырнул, пытаясь скрыться от айсбергов на больших глубинах, а там, очевидно, субмарину задело еще раз. И что сейчас происходит на ее борту, даже думать не хочется.
Любая авария на корабле – будь то пожар, пробоина, расхождение швов, отказ машины или еще что-нибудь, – всегда оборачивается печально, а уж для подводного корабля – катастрофически. Там ведь, кроме одной причины, сразу появляется десяток других – давление, если на глубине, поступление забортной воды, потеря управления и, следовательно, бесконтрольное погружение в бездну… Да мало ли что может произойти? На подводных судах есть даже инструкции, предписывающие ликвидировать целые отсеки, угрожающие жизнеспособности лодки. А для сердобольных или нерасторопных командиров есть и страховочка – автоматическая самоликвидация. Тут уж как техника решит: будешь ты жить и бороться за субмарину или твой отсек уничтожается как вредный. Вот так. Морской закон суров.
Одним словом, члены экипажа осторожно, чтобы не создавать на верхней палубе лишней суеты и не привлекать постороннего внимания, время от времени посылали в укромное место наблюдателя, словно надеялись за добрых пятьдесят миль разглядеть, как из морской пучины вот-вот начнут всплывать ярко-оранжевые жилеты с посиневшими лицами членов экипажа «Макарова»…
Виктор Леонидович Олешкевич как командир корабля о шушуканьях, напряженности и встревоженности членов своего экипажа знал. Догадывался, но столь уж удручающих опасений за последствия срочного погружения «Макарова» не разделял.
С какой целью субмарина отстрелила на поверхность моря радиобуй, его моряки не знали или просто не придали этому значения. А значение было. В последнем сеансе радиосвязи с бортом БРС Морской Волк сообщил, что на поверхности, прямо по курсу движения ледяного поля, он оставляет надувную моторную лодку с тремя людьми – своим старшим помощником и прикомандированными академиком с ассистенткой. Ничего больше Макаров не успел передать, но радиобуй, очевидно, поставлен для точного целеуказания нахождения этих людей. Ведь на надувной лодке шибко далеко не отойдешь, тем более маневрируя среди ледяных гор.
Сам же Морской Волк наверняка нырнул метров на шестьсот-семьсот, подальше от угрожающего скопища, и сейчас благополучно следует курсом на плавучую базу «Муромец».
Такой расклад событий был бы просто идеальным, но что-то беспокоило Леонида Викторовича. Коренной архангелогородец и помор в двадцатом поколении, чьи прапрадеды ходили по северным морям еще во времена Ломоносова, он чересчур хорошо знал о коварстве льдов. Не один его предок-Олешкевич от этого коварства сгинул в бескрайних ледяных просторах. Кроме того, будучи человеком сметливым и практичным, вместо набивших оскомину моделей кораблей, якорьков и прочей глупой морской атрибутики он набил свою каюту серьезной научной литературой.
Предполагая, что боевую вахту его судно будет нести в самых различных морях и на различных широтах (что и происходило постоянно), Виктор Леонидович, как человек, отвечающий за жизни экипажа «Макарова», обложился всевозможной литературой с описаниями течений, ветров, характерных для того или иного сезона, наиболее тайфуноопасными зонами и прочими научными премудростями, среди которых было много работ, посвященных льдам.
Помимо всего остального Виктор Леонидович запомнил фразу из научного журнала, что среди ледяного скопища определить при помощи современных приборов глыбу, представляющую непосредственную угрозу судну, практически невозможно. Подводную часть айсбергов вода может частично размыть и образовать пустоты, которые прибор покажет как отдельные льдины. Вода же может настолько разрыхлить подводную структуру ледяной горы, что наполовину перемешанный с водой лед прибор проигнорирует и покажет зеленый сигнал.
Одним словом, не все так безоблачно может сложиться для «Макарова», как это оказывается на первый взгляд: мол, нырнул поглубже и ушел…
И потом, почему Морской Волк не доложил о радиобуе? Вещь ведь немаловажная. Не успел? Или все-таки этот пеленгатор отстрелен не для старшего помощника и его свиты, а во имя спасения самого экипажа субмарины? Даже если помощь нужна только троим пассажирам мотолодки, то есть большая вероятность того, что в любую минуту льды сорвут радиобуй с якоря, и для старпома «Макарова» с его учеными пассажирами практически все будет кончено…
Чувствуя, что складывается внештатная ситуация, в которой он не может принимать решения, Виктор Леонидович, немного поколебавшись, спустился в рубку радистов.
– Встать! Смир-р-р-рно! – бодро скомандовал дежурный мичман своим подчиненным, и те дружно повскакивали с мест.
– Вольно, – мрачно махнул рукой командир и на минуту замер в нерешительности.
– Вольно, – тихо повторил команду мичман и выжидающе уставился на Виктора Леонидовича.
– Вот что, – сказал тот после небольшого раздумья, сделай-ка мне связь с вице-адмиралом Столетовым, – и уселся рядом с мичманом, натянув на седеющую голову наушники.
– Есть связь, товарищ командир, – отозвался через минуту мичман, поколдовав над своими приборами, и в ту же минуту Олешкевич услышал измененное декодером механическое эхо столетовского голоса:
– Слушаю тебя, Виктор Леонидович. Что случилось?
