Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 69
После этого Альваро отправил меня в соседнюю комнату, где мне предстояло пройти тренинг оперативной памяти под руководством Берны. Я сделала два подхода по двадцать минут, а потом снова прошла тест с ужасными фотографиями — мой самый нелюбимый, — чтобы посмотреть, появились ли какие-то изменения. Я очень сомневалась, что что-то могло произойти всего за сорок минут, но Берна сказала, что они уже наблюдали подобные подвижки у многих участников их экспериментов, так что это не то чтобы невозможно. Кроме того, люди с изначально самыми сильными искажениями обычно добивались наибольших улучшений после тренинга (рис. 9).
Итак, по окончании довольно утомительного двадцатиминутного тренинга мне снова пришлось рассматривать печальные фотографии. Если на экране появлялось слово «оценка», мне нужно было в течение следующих 30 секунд раздумывать над изображенными мучениями; если «переоценка» — над тем, как все в итоге хорошо закончилось. Например, когда передо мной появлялась фотография младенца в кювезе для недоношенных, я могла сосредоточиться на страданиях ребенка и его родителей, на вероятности того, что он не выживет, — или же представить, как младенец вырастет и станет сильным человеком, ведущим счастливую осмысленную жизнь. До и после таких вот размышлений над каждой картинкой мне нужно было оценить свое самочувствие от 0 (вообще-то все хорошо) до 9 (я крайне несчастна). Этот тест дался мне тяжело. На раздумья над каждой картинкой выделено всего несколько секунд — этого недостаточно для возникновения настоящих эмоций, а система оценки кажется негибкой: кто же не скажет, что его настроение улучшилось после того, как для грустной истории придумали счастливый конец? Все это кажется каким-то наигранным. Тем не менее мне интересно узнать, изменились ли мои результаты после тренировки оперативной памяти.
Оказывается, даже этот очень короткий тренинг изменил мою способность просчитывать различные варианты развития событий (рис. 10). Я даже в кои-то веки показала результат лучше, чем у среднестатистического волонтера.
Предполагается, что тренинги оперативной памяти расширяют место, отведенное в сознании для оценки различных интерпретаций ситуации: действительно ли все так плохо или я просто принимаю ситуацию слишком близко к сердцу?
Я не уверена, что полученные результаты на самом деле отражают изменения в моих мыслительных процессах. Но даже если отнестись к ним скептически (ведь в научных исследованиях не сравнивают индивида со средним; наоборот — обычно подсчитывают среднее исходя из большого количества результатов, показанных разными людьми), все равно можно сказать, что моя способность мыслить позитивно на какое-то время улучшилась. Смогу ли я проходить такой тренинг каждый день? Это ведь довольно скучно… Что ж, скоро узнаем: ведь я пообещала выполнять эти задания в течение трех недель. Отчасти чтобы посмотреть, повлияют ли они на мою тревожность, отчасти чтобы протестировать разрекламированную теорию о том, что тренировка рабочей памяти делает людей в целом умнее.
Через несколько дней после возвращения домой из Гента я сделала небольшой перерыв в тренировках — Илейн ответила на мой e-mail и спросила, не хочу ли я принять участие в тестировании еще одной тренинговой программы в ее оксфордской лаборатории. Илейн проводит серьезное исследование, результаты которого будут опубликованы в научном журнале, и я не хочу искажать их воздействием упражнений из другого исследования. Так что, пока я буду в Оксфорде, гентские задания придется отодвинуть на второй план.
За день до того, как мне нужно было прибыть в лабораторию Илейн, я получила письмо от Алекса Темпл-Маккуна — мне сообщили, во сколько и где нужно быть. Е-mail заканчивался вежливой просьбой «Пожалуйста, приходите вовремя». Мой опыт общения с когнитивными психологами уже достаточно обширен, чтобы задуматься, не хотят ли они с помощью этого приемчика заставить меня волноваться еще до начала эксперимента.
Если так, можно было и не стараться. Мое путешествие в Оксфорд совпало с забастовкой железнодорожников, так что поезд, на который я купила билет, просто отменили. За вечер до того, как мне нужно было оказаться в Оксфорде, уровень моей тревоги просто зашкаливал: я кое-как договорилась с подругой, к которой заброшу сына перед школой, так что вроде бы мне удастся попасть на предыдущий поезд. Той ночью мне снились пустые вокзалы, потом я не могла найти машину, на которой должна приехать на станцию, и всячески металась, пытаясь вовремя туда добраться.
В итоге все кончилось хорошо (несмотря на то что таксист победоносно провозгласил «Приехали!» на Кибл-стрит, хотя я просила довезти меня до Саус-Паркс-роуд, и пришлось еще десять минут идти пешком), и я прибыла в лабораторию ровно в назначенный час, а улыбающийся Алекс встретил меня у двери.
Для начала мне нужно было пройти многочисленные опросники о моем душевном состоянии сегодня (актуальное состояние) и в общем (личностные качества). Заполнять их мне не впервой, и, нужно признать, интереснее это занятие не становится. Потом я выполнила задание, напоминающее тест на оперативную память: разноцветные геометрические фигуры в разных положениях распределены по экрану, и мне нужно запомнить их порядок за долю секунды, что дается мне на их рассмотрение. Я выполнила сразу несколько подходов (можно было взять короткий перерыв, но я не знала, чем его заполнить, — меня снова посадили в бетонную коробку, где атмосфера совсем не располагала к ведению вежливых бесед ни о чем).
После этого Алекс предложил мне поменяться местами, чтобы мы могли проделать упражнение, напоминающее медитацию осознанности. В течение пяти минут мне нужно было сосредоточиться на дыхании, а если мой разум начнет блуждать, просто возвращаться к осознанию дыхания. Компьютер в случайной последовательности издавал звуковые сигналы — после каждого из них мне нужно было сказать Алексу, сосредоточена ли я на дыхании или на какой-то посторонней мысли. Если окажется, что я думаю о чем-то помимо дыхания, мне нужно оценить, позитивные, негативные или нейтральные эти мысли, и описать их несколькими словами. От этого задания мне становится совсем неловко. Вот что я, например, думаю: «Эта комната выглядит очень неприветливой», «Надеюсь, я не усну», «Кажется, сейчас у меня заболит голова», «Надеюсь, я не испорчу им эксперимент», «Это длится вечно». Все мысли — негативные. Некоторые я даже не готова произнести вслух. Например, я умолчала о том, что один раз подумала: «Заметил ли он, что я забыла побрить ноги?»
Дальше приходит время для «пятиминутного волнения». Это задание в реальности ничуть не лучше, чем в моих ожиданиях. Я вижу, как машина сбивает моего сына на дороге у дома. Вижу его деформированный череп. Я вижу, как он лежит в луже крови; слышу собственный крик. Я представляю, как он в коме лежит в больнице, и другие возможные ужасные сценарии: смерть, паралич, повреждения мозга. Когда исследователи вернулись, я довела себя до нужного состояния: измотанная, напряженная, совершенно несчастная.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 69
