Направляясь к шоссе, я заметил своего нового знакомца – Джо Форбса с Первой эфирной станции, державшего стеклянный шар у рта одного из пикетчиков. – Ну спасибо, Джо, – процедил я сквозь зубы. Тысячи людей, без сомнения, услышат теперь о надуманном зле чесночного опыления, и их мозги подвергнутся куда более действенной промывке, чем любое магическое внушение.
Я надеялся, что у Форбса достанет порядочности побеседовать затем с магом из АЗОС или с кем-нибудь из цитрусоводов. Но даже если он это и сделает, точка зрения людей, не желающих знать ничего, кроме плохого, все равно будет равнозначна мнению тех, кто изучал эту проблему с момента ее возникновения. Я вздохнул. Ну что тут можно поделать? Галдящие пикетчики всегда вызывают интерес «Новостей», и не важно, что у них нет ни единого доказательства своей правоты.
Скоростное шоссе, по которому я направился домой, было забито транспортом, что ничуть не улучшило мое настроение.
* * *
Утром я начал заносить в свою таблицу токсичные компоненты заклинаний, которые отправляли на Девонширскую свалку аэрокосмические фирмы, и не провел за этим занятием и двух часов, как понял: придется поговорить с начальством.
Когда я заглянул к Би, она болтала по телефону. Порой мне кажется, что телефонный бесенок просто поселился у нее в ухе. Как только она положила трубку, я быстренько вошел и поспешил бросить свою наполовину готовую таблицу на начальственный стол, пока телефон не заголосил снова.
Беатриса пробежала ее глазами. Заметив пункты, выделенные красным, она издала трагический вздох.
– Боже милостивый, неужели подобные вещи действительно хранятся там, где живут люди? – Би воздела руки к небесам. Ее взгляд задержался на суррогатной содранной коже. – При всей законности этого предмета он наводит на пугающие размышления.
– Да. И это еще не все, – заметил я. – Я пришел попросить разрешения заняться после обеда так называемой полевой работой, побеседовать с кем-нибудь, кто пользуется этой кожей, и узнать, в действительности ли она суррогатная. И то, какая кожа используется для изготовления суррогатной, – добавил я, подумав, насколько действенным может быть эрзац второго или третьего поколения.
– Вперед, – без колебания сказала Би; она и в самом деле чертовски хорошая начальница. – Но сначала позвони мистеру Чарли Келли и расскажи, в какую грязь мы из-за него вляпались. Я уже высказала ему свое мнение, но ты можешь добавить красок. Если нам придется обращаться за помощью в округ Сан-Колумб, я не хочу, чтобы он говорил, будто его не предупреждали.
Запах серы навевает мысли об аде. У межведомственных интриг тоже есть свой душок. Вернувшись к своему столу, я взялся за телефон. Когда я наконец дозвонился до Чарли, он изобразил такой деловой и озабоченный тон, на какой способен только чиновник, регулярно получающий жалованье от государства.
– Чем могу служить, Дэвид? – любезно поинтересовался он.
– Ты слышал, что у нас произошло в ночь с пятницы на субботу? – Это был скорее не вопрос, а утверждение. Однако Чарли сделал вид, будто не понял.
– Из Энджел-Сити пришло только известие о пожаре в каком-то монастыре. – Он колебался всего секунду. Я словно увидел, как над его головой вспыхивает разряд святого Эльма. – Погоди-ка. Ты хочешь сказать, это связано с девонширским делом?
– Разумеется, Чарли. В результате пожара погибли одиннадцать монахов – сообщаю на тот случай, если на восток дошли не все новости. – Не дав Чарли опомниться, я с новой силой напустился на него. – Моя начальница Би сказала, что уже говорила с тобой о том, как мне досталось это дело. Так вот, дело куда серьезнее, чем ты думал, и куда хуже, чем полагал я, когда ты его на меня повесил. Ты должен знать, что нам может потребоваться помощь округа Сан-Колумб.
– Если она вам потребуется, вы ее получите. Одиннадцать монахов! Иисус, Мария, Иосиф! – Чарли был ирландец.
– И еще, – добавил я, – не думаешь ли ты, что пора уравнять наши возможности. И перестань городить детскую чепуху насчет птички, начирикавшей тебе о неурядицах на Девонширской свалке.
На сей раз Келли молчал намного дольше. Когда он наконец ответил, голос его звучал страдальчески, несмотря на двух телефонных бесов и расстояние в три тысячи миль:
– Дэйв, я сказал бы тебе, но, клянусь, это не в моей власти. Мне очень жаль.
Я с такой силой выдохнул воздух, что волоски на верхней губе приподнялись.
– Ну ладно, Чарли. Давай поиграем в твою игру. Твой пернатый друг как-нибудь связан со следующими?.. – И я назвал птицу Гаруду, Кецалькоатля, Павлиний Трон, Павлиньего Ангела (немного поколебавшись) и, чуть подумав, добавил Феникса.
В трубке снова повисла тишина. Наконец Чарли пробормотал:
– Да, нашу птицу ты упомянул. Поверь, я рискую многим, передавая тебе даже эти сведения. Пока. – И он бросил трубку, бежав, как средвамп от чеснока.
Приятно узнать, что одна из догадок, пришедшая нам с Джуди в голову, оказалась верной. И все же было бы куда приятнее, если бы я знал, какая именно это птица. Я поразмыслил о том, что сказал Келли и, насколько это можно определить по телефону, как он это сказал. Что, если вовсе не политические интересы наложили печать молчания на его уста? Может быть, это был страх? И я сам впервые ощутил нечто похожее на это гадкое чувство.
Ну же, вперед, не давай воли страху, пока не закончишь дело! Если я расклеюсь, то до конца дней своих не смогу смотреть на себя в зеркало. Кроме того, меня будет презирать моя девушка. Вот потому-то я и отправился в «Шипучий джинн», ближайшее к нашей конторе предприятие, помеченное в моем списке красными чернилами, Полет на ковре в долину Сан-Фердинанда занял около двадцати минут. «Шипучий джинн» располагался в главном деловом районе долины, на бульваре Риска. Один только адрес уже говорил, что фирма процветает. Это подтверждало и элегантное серое здание, над входом которого было выведено аккуратными золотыми буквами название фирмы. Пониже и буквами поменьше (но тоже золотыми), было добавлено: «Консорциум Джинной Инженерии».
– Ага! – воскликнул я, остановившись перед входом. Название в сочетании с Соломоновыми печатями, выбрасываемыми на Девонширскую свалку, заставило меня предположить, что «Шипучий джинн» именно этим и занимается. Приятно оказываться правым – вот только бы почаще!
Очаровательная блондинка секретарша, весьма дорогостоящая и выбранная, вероятно, так же тщательно, как и прочие детали декора, одарила меня ослепительной белозубой улыбкой.
– Чем могу быть полезна, сэр? – Ее нежный голос сулил исполнение любой моей просьбы.
Я напомнил себе, что помолвлен. Улыбка замерзла на лице блондинки, когда я показал удостоверение АЗОС.
– Я хотел бы поговорить с мистером Дурани по поводу отходов вашей фирмы.
– Минуточку, инспектор… э… Фишман. – Секретарша исчезла за дверью.
Через несколько минут оттуда появился Рамзан Дурани, пухлый смуглолицый человек лет сорока, в белом лабораторном халате персидского покроя и в белом тюрбане.
