Августовский вечер. Запахи вокруг достигают своей максимальной интенсивности, проникая внутрь через окна, как сквозь шлюзы канала.
У каждого из одиннадцати приглашенных (пять женщин, пять мужчин и один человек среднего рода) имеется свой собственный маленький ручной вентилятор, с помощью которого можно по желанию направлять понравившийся аромат в специально оборудованный уголок для более полного насыщения. Перед началом обеда приглашенные декламируют «Похвалу осени» поэта-футуриста Сеттимелли[124] и «Беседу с Козлом» поэта-футуриста Марио Карли[125].
По всей длине стола автоматически выскакивают, то исчезая, то вновь появляясь:
1) пластический комплекс, снабженный испарителем, в форме крепости и с ароматом ризотто по-милански под соусом из шпината со сливками;
2) пластический комплекс, снабженный испарителем, в форме корабля и с ароматом жареных баклажанов, посыпанных ванилью, цветками акации и красным перцем;
3) пластический комплекс, снабженный испарителем, в форме озера и с ароматом шоколада, с островком из стручкового перца, начиненного финиковым джемом.
Все три пластических комплекса с испарителями внезапно прекращают источать ароматы, когда в обеденный зал врываются три поваренка, обтянутые белым шелком, в высоких белых лоснящихся колпаках и выкрикивают:
– Вы хозяева и негодяи. Разве вы вправе решать, есть или не есть изысканнейшие блюда, приготовленные нами, великими творцами? Заканчивайте мямлить или мы выгоним вас в три шеи.
Гость среднего рода дрожит как осиновый лист.
Вон.
Громкий непрерывный шум в течение пяти минут. Долгожданная пауза наступает благодаря вторжению многоголосого хора озерных лягушек – их кваканье сопровождает медленное открывание балконной двери при надавливании на кнопку, и в столовую вливаются запахи гниющей травы, старого горелого камыша с нотками аммиака и фенола. Все приглашенные поворачивают свои ручные вентиляторы, как щиты, защищаясь от запахов, проникающих через открытую балконную дверь.
Теперь распахивается дверь сарая с фруктами, и четыре аромата (первый – яблочный, второй – ананасовый, третий – мускатный и четвертый – рожкового дерева) врываются в зал, лишенный запахов. Только что гость среднего рода избежал запаха нитритов, и вот внезапно распахивается морская балконная дверь с сотней градаций и оттенков соляных запахов вместе с видом на необъятные заливы, то пенистые, то безмятежно спокойные, и на зеленые прохладные рассветные рейды.
Гость среднего рода визжит:
– Хотя бы дюжину устриц и марсалы на два пальца.
Однако его слова перекрываются, вместе с морем и серебристым рыбным рынком, мощными ароматами роз, такими слоистыми и плотными, что одиннадцать ртов, остававшихся до сих пор озадаченно или изумленно раскрытыми, начинают лихорадочно пережевывать пустоту.
Гость среднего рода всхлипывает:
– Ради Бога, милые повара, принесите нам хоть что-нибудь пожевать, иначе мы увидим, как эти мужланы вонзят свои зубы в безвкусную плоть пяти наших подруг.
Краткое замешательство. Суматоха. Повара появляются и исчезают. Ручные вентиляторы изгоняют все запахи. Ощущается кисло-сладко-тухло-нежный запах садовых ирисов, которые, выйдя из-под земли, встречаются с таким же запахом, только диким, исходящим от озера. Два аромата плоти, похоти, смерти соединяются и затем удовлетворяют нёбо всех одиннадцати изголодавшихся гостей.
Холостяцкий обед
Футуристическая кухня старается избегать всех недостатков, отличающих обеды холостяков, а именно:
1) противоестественного одиночества, которое роковым образом высасывает часть жизненных сил из желудка;
2) задумчивого молчания, портящего и отравляющего еду;
3) нехватки живой человеческой плоти, необходимой для поддержания нёба одинокого холостяка в зоне соприкосновения с животной плотью;
4) неизбежного ускорения ритма движений нижней челюсти, избегающей скуки.
В зале, украшенном аэроживописью и аэроскульптурой футуристов Тато[126], Бенедетты[127], Доттори[128] и Мино Росси[129], на столе с ножками от фисгармонии, на звенящих тарелках, окаймленных колокольчиками, представлены блюда-портреты:
1) «Белокурое блюдо-портрет»: отменно изваянный кусок жареной телятины с двумя удлиненными зрачками из чеснока в гнезде из измельченной вареной капусты и зеленого рапунцеля. Висячие сережки из красной редиски, политой медом.
2) «Блюдо-портрет друга-брюнета»: щеки, слепленные из песочного теста, усы и волосы – из шоколада, глазные белки – из взбитых сливок, зрачки – из лакрицы. Рот из разрезанного граната. Вместо галстука требуха в бульоне.
3) «Блюдо-портрет прекрасной обнаженной»: в хрустальной чаше, наполненной парным молоком, два бедра отварного каплуна, сверху все усыпано лепестками фиалки.
4) «Блюдо-портрет врагов»: семь кубиков кремонского торроне[130], каждый поверх маленького колодца с уксусом, и на стене висит большой колокольчик.
