Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 101
— Какой список? Подозреваемый был только один — вы.
— Вы просто зациклились на мне и не искали никого другого.
Даймонд вздохнул:
— Помните, сколько времени потребовалось присяжным, чтобы вынести вердикт? Десять минут? Пятнадцать?
— Если кто‑то и может найти настоящего убийцу, то только вы.
— Вы просите меня не только пересмотреть мои выводы и доказать вашу невиновность, но и повесить преступление на кого‑то еще?
— Найти настоящего убийцу — единственный способ добиться отмены моего приговора.
— Вы самый большой оптимист, которого я когда‑либо встречал, — сказал Даймонд, будучи не в силах сдержать улыбку. — Вы хоть понимаете, что это значит для меня — взяться доказывать, что все мои выводы, сделанные в 1990 году, ошибочны?
— Но вы же честный человек. Иначе я бы к вам не обратился, — произнес Маунтджой.
— Вы можете предоставить в мое распоряжение какую‑то новую улику или улики, способные изменить мое мнение, касающееся дела четырехлетней давности?
— Нет. Но вы должны что‑нибудь накопать. Как я мог раздобыть какие‑то новые улики, сидя в камере тюрьмы Олбани? Но кто‑то же убил ту женщину. И преступник до сих пор на свободе. Наверное, он очень собой доволен и посмеивается над вами. Вас это не задевает?
Даймонд ничего не ответил. Выждав немного, Маунтджой продолжил:
— Наверное, этот тип ненавидел ее — если только он не просто сумасшедший. Похоже, у нее были любовники, которых она бросила. Или конкуренты по работе. Может, она отбила у кого‑нибудь кусок хлеба.
— В свое время мы отработали данные версии, — заявил Даймонд.
— Да, но, поскольку подозреваемым был я, вы сделали это без излишнего рвения. Будь я проклят, так оно и было.
Оба замолчали. В тишине стало отчетливо слышно журчание ручья, прокладывавшего себе путь по каменистому руслу. Маунтджой, по мнению Питера, не представил никаких серьезных аргументов в поддержку своей позиции. Единственное, что свидетельствовало в его пользу, было то, что он действительно преодолел множество трудностей, чтобы добиться встречи с Даймондом, человеком, который отправил его в тюрьму. Любой другой беглый заключенный на его месте постарался бы залечь на дно и никак себя не обнаруживать.
Однако в руках Маунтджоя находилась заложница — молодая девушка. Это означало, что Даймонд должен пойти на уступки.
— А если я еще раз изучу материалы дела, как вы просите, и в итоге все равно приду к выводу, что убийца — вы?
— Это будет означать, что вы как професионал ни на что не годитесь, — усмехнулся Маунтджой.
— Как долго вы рассчитываете оставаться на свободе? Ведь розыск мы в любом случае не прекратим.
— Ничего, с этой проблемой я как‑нибудь справлюсь.
— С девушкой‑заложницей? Кстати, то, что вы удерживаете ее, — преступление.
— Перестаньте говорить ерунду. Мне нужно, чтобы вы действовали, Даймонд. Будет лучше, если, когда мы встретимся в следующий раз, вы сообщите мне, что добились хоть каких‑то успехов. А то я, знаете ли, на взводе.
— Каким образом я смогу войти с вами в контакт?
— Я сам вас разыщу. — Маунтджой подвел мотоцикл вплотную к Даймонду. — Я прожил в Бате больше времени, чем вы. Мне известны здесь все ходы и выходы. Так что девчонку никто не найдет. Во всяком случае, до того, как вы сделаете то, о чем я прошу. Ну, а теперь махните мне рукой на прощание.
Маунтджой надел шлем и пнул стартер. Мотоцикл взревел и помчался в сторону Бата.
Глава 7
Никто из полицейского начальства не произнес в адрес Даймонда ни слова благодарности.
— Вам удалось что‑нибудь выяснить о моей дочери? Мне кажется, именно это было вашей основной задачей, — грубовато произнес Тотт.
Судя по всему, он больше не считал нужным быть вежливым и предупредительным — ведь согласие Питера на сотрудничество уже было получено. Урвав несколько часов сна, начальник полиции Бата стал прежним Тоттом — желчным и придирчивым.
— Вообще‑то я думал, что моей задачей было выяснить, каковы требования Маунтджоя.
— А меня они нисколько не интересуют, — мгновенно отозвался Фарр‑Джонс. — Этого типа осудили совершенно справедливо. Не можем же мы пересматривать дело только потому, что ему не нравится находиться в тюрьме.
— Мы упустили великолепную возможность схватить его, — добавил инспектор Уоррилоу. — Даймонд не сообщил нам ничего важного — за исключением того, что у Маунтджоя теперь есть мотоцикл.
— И соответствующая экипировка, — добавил Джон Уигфулл, находившийся в другом конце комнаты. — Интересно, где он ее раздобыл?
— Если Маунтджой сумел бежать из тюрьмы Олбани, то разжиться мотоциклом и кожаной курткой и штанами ему ничего не стоит! — злобно бросил Фарр‑Джонс.
Было очевидно, что бывшие коллеги Питера пребывают в меланхолии, близкой к отчаянию. Впрочем, его это устраивало. Во время своего весьма непростого пешего путешествия от ручья до Лансдаун‑роуд, где ему удалось остановить попутную машину, Питер принял решение по поводу своей дальнейшей стратегии. Он прекрасно понимал, что в течение какого‑то времени Фарр‑Джонс и его подручные, будучи полностью деморализованными, станут посыпать свои головы пеплом. Именно этим Даймонд и решил воспользоваться. В любой другой ситуации они не согласились бы на его условия. Именно по этой причине теперь он терпеливо выжидал, не выдвигая никаких требований или предложений.
Уоррилоу изложил свой план поимки беглеца. Он был самым заурядным и предполагал тщательные проверки на дорогах, тиражирование фотографии Маунтджоя, прочесывание местности с особым акцентом на заброшенные строения и отдельно стоящие загородные фермы. Разумеется, он не преминул заявить, что для реализации его замысла потребуется больше людей, чем могло предложить местное отделение полиции, и подчеркнул, что в интересах розыска необходимо задействовать прессу.
Далее последовал долгий и утомительный спор по поводу отмены запрета на освещение истории с похищением девушки в СМИ. Следовало ли проинформировать общественность лишь о том, что в районе Бата видели беглого заключенного по фамилии Маунтджой и по этой причине операция по розыску проходит именно в городе и окрестностях? Уоррилоу настаивал на немедленном снятии запрета на информацию, что в руках преступника находится заложница. По мнению инспектора, именно широкое освещение происходящего в прессе было единственной надеждой Саманты на спасение. Фарр‑Джонс и Тотт считали, что отмена запрета сорвет сложный процесс переговоров с преступником об освобождении пленницы и поставит под угрозу жизнь и здоровье Саманты. Они особо упирали на то, что Маунтджой склонен к проявлениям физического насилия по отношению к женщинам.
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 101
