– Не помню, – прозвучал слабый ответ. – Мне не хочется.
Он помолчал.
– Оливия, нельзя голодать.
Оливия! Не мисс Лидалл. Похоже, судьба послала ей Гидеона, а не лорда Кемпторна. Облегчение придало ей сил встать без поддержки своего спутника.
– Я не инвалид, Гидеон, – сказала она, мягко отстраняя его руку и отступая от него в сторону.
– Вам меня не одурачить! – в его голосе звучал гнев. – Вы должны были сказать кому-то из нас, что вам плохо.
Он подозревал, что она заболела во время путешествия. По какой-то неведомой причине он решил воздержаться от того, чтобы сообщить о ее слабости остальным.
– Ничего у меня не болит, – сказала Оливия, облизнув сухие губы. – Просто меня укачивает во время длительных поездок в дилижансе. Всегда так было.
– Тогда какого черта было не сказать об этом, когда мы обсуждали поездку у твоего отца в библиотеке? – негодовал Гидеон, совсем как его брат, взывая к ее благоразумию.
– Я пыталась. – Он промолчал, и она была вынуждена добавить: – Я пыталась отклонить великодушное предложение твоей семьи, но меня никто и слушать не стал.
Она вытянула руку, заметив, что пошел дождь.
Гидеона ее объяснения не удовлетворили.
– Я был там. И что-то не помню, чтобы ты говорила, что тебя укачивает, когда ты путешествуешь в дилижансе.
Оливия сердито посмотрела на него:
– Мне стыдно было признаться в своей слабости.
«Особенно перед твоим братом!»
– К тому же я не хотела обижать твою матушку, – продолжила она.
– Или ехать с леди Грисдейл, – добавил он.
Ее мрачное лицо озарила легкая улыбка.
– И это тоже.
Гидеон не разделял ее веселости. Он молча вглядывался в ее лицо. А потом произнес:
– Похоже, приступ миновал. Тебе следует поесть.
– Не могу. – Она ожидала, что Гидеон начнет возражать, и решила сразу же это пресечь. – Ехать осталось всего ничего, я бы предпочла, чтобы остальные не узнали о моей тошноте.
Ей будет неловко, если леди Фелстед начнет суетиться вокруг нее или если лорд Кемпторн будет раздосадован тем, что она задерживает их в пути.
– Оливия…
– Я поем на следующей остановке. Обещаю, – сказала она, надеясь, что сможет сдержать свое слово. – Если не возражаешь, я бы хотела вернуться в дилижанс и там дождаться остальных.
По виду Гидеона было заметно, что ему не нравится ее решение, но он молча глубоко вдохнул и выдохнул.
– Если я не в силах тебя отговорить, тогда провожу тебя…
Она сморщила носик и покачала головой:
– Очень мило с твоей стороны, но в этом нет необходимости, до дилижанса рукой подать.
– Я не из благородства предлагаю, Оливия, – бросил он, – а по необходимости. Тебе небезопасно бродить здесь одной. Это не ваши владения и даже не Мальстер-Парк.
– Ладно, – вздохнула она. Не стоило объяснять, что из-за недомогания ей пришлось оставить их общество в поисках уединения. – Но я не хочу, чтобы ты оставался со мной из обязанности. Как только исполнишь свой долг, умоляю, ступай к своей семье, поешь. Обещаю, больше я из дилижанса не выйду.
Гидеон поклонился:
– Как пожелаешь.
– Спасибо. – Оливия уже начала было от него отворачиваться, как вдруг замерла, – возникла еще одна проблема. – И вот еще что. Ты меня очень обяжешь, если не станешь рассказывать остальным истинной причины того, почему я к ним не присоединилась.
Его брови поползли вверх от легкого недоумения.
– Моя семья все поняла бы, Оливия, – мягко укорил он.
Она не сомневалась, что леди Фелстед посочувствовала бы ей, но не хотела, чтобы маркиза вокруг нее суетилась. Да и не в настроении она была рассказывать Гидеону, почему для нее так важно было внимание его брата.
– Я в этом не сомневаюсь, – заверила она. – Тем не менее не нужно никого беспокоить. Хорошо?
Он смерил ее взглядом:
– Однажды я потребую услугу за услугу.
– Разумеется! – Ее лукавая улыбка, казалось, испугала его. – Когда ты будешь требовать услугу, то будешь вести себя, как подобает благородному человеку, не так ли? Попытайся не очень сильно меня обременить.
Он взял ее за руку выше локтя, чтобы она не поскользнулась на мокром гравии.
– Плата будет такой же безболезненной, как и сорванный с твоих сладких губ поцелуй, – заверил Гидеон.
Он ее дразнит? Беглый взгляд не удовлетворил ее любопытства.
– Какой прок в очередном поцелуе, очаровательный проказник. Ты мог бы потребовать что-то более ценное.
– А я и не говорил, что потребую от тебя очередной поцелуй в качестве вознаграждения. Я просто сказал, что услуга не будет тебе ничего стоить, так же, как и поцелуй, – ответил он и отпустил ее руку.
Как ни смешно, но она почувствовала себя обиженной.
– Вот как!
– Кроме того, – медленно протянул он, не мешая ей отстраниться, – когда целуешь даму с характером – всегда рискуешь. Обычно я избегаю подобных соблазнов.
– Отличное правило, – похвалила она, не оглядываясь. – Уверена, что ваша воздержанность вам всегда на руку.
– Только не в последнее время, – мрачно ответил он. – Что мне сказать матушке, когда я присоединюсь к семье за трапезой?
– Что пожелаете.
От такой беспечности он засмеялся:
– Я всегда так и делаю, миледи.
Оливия спиной ощущала его тяжелый взгляд, преодолевая оставшееся расстояние до дилижанса. Их разговор принял неприятный оборот, и она обрадовалась, что может побыть одна и собраться с мыслями.
Казалось, прошла всего пара минут, как вдруг раздался гудок – предупреждение о том, что дилижанс отправится с ними или без них. Не успели стихнуть последние звуки, как Оливия услышала голос леди Фелстед. Она обращалась к своим детям.
Дверца открылась, Оливия схватила протянутую руку маркизы покрепче, помогая женщине влезть в дилижанс и занять свое место.
– Спасибо, моя дорогая. – Леди Фелстед громко выдохнула, подбирая юбки, чтобы на них не наступила ее дочь. – Ноги и руки затекли настолько, что пока плохо слушаются, поэтому я такая неловкая.
– Вот уж чепуха! – возразила Оливия, слишком преданная маркизе, чтобы позволить ей умалять свои достоинства перед родными. – Я никогда не встречала более грациозной дамы, миледи.
Они обменялись дружескими улыбками с леди Фионой, когда та устраивалась рядом с матерью.
– Разве не ты за столом обещала, что перестанешь жаловаться? – поддразнила маркизу дочь.
