Вернулся почти что сразу, протянул Чарли толстый альбом в переплете из коричневой кожи, громоздкий и ужасно тяжелый. Молча поднял брови: ну давай, открывай, мол, чего ты ждешь?
Держать альбом на весу было трудно, так что Чарли положил его на конторку с билетами и только после этого осторожно открыл на первой странице.
Там были монеты, совсем такие же, как та, что принес ему сегодня Йоханнес, а до него – еще несколько не менее странных гостей. Реверсы у всех монет разные: согнутое ураганом дерево, снежный барс, высокая штормовая волна, веточка земляники с россыпью мелких ягод, отпечаток медвежьей лапы, горящая ветка…
Рассматривая один разворот за другим, Чарли заметил, что время от времени на страницах попадаются метки из четырех цифр каждая. Самая первая – «1853», дальше – по нарастающей. Еще через несколько разворотов до него дошло, что это даты. Чарли растерянно пялился на первую незаполненную страницу, силясь понять, который из роящихся в голове вопросов следует задать первым, и в результате просто молчал.
А Йоханнес ждать не любил, иначе какой это был бы Йоханнес.
– Кулак разожми, – вкрадчивым голосом подсказал он, даже не пытаясь спрятать насмешку.
На ладони Чарли в сугробе лежал очень недобрый волк.
«Сердце бурана». А ведь это знание возникло из ниоткуда, стоило только посмотреть на беловолосого угловатого парня, полного ярости и демонстративного превосходства.
«Наш новый Чарли».
В голове всплыло школьное увлечение книжками про путешествия, плаванья, паруса и все, что имело хоть какое-нибудь отношение к морскому делу. Чарли тогда очень гордился, что среди сигналов, подающихся с помощью флажков, существует даже один, названный его именем: «November Charlie». Сигнал бедствия. Моряком так и не стал, хотя очень мечтал лет в тринадцать, но кто бы подумал, что кое-что из восхитительной чуши, накрепко застревающей в мальчишеской голове, может так неожиданно пригодиться.
Йоханнес ждет. Чарли смотрит на него, на монету. Дрожащей рукой, едва не уронив, вставляет золотистый кругляшок в первую пустую ячейку, снова смотрит на гостя. Тот ободряюще улыбается, и от этой улыбки Чарли снова становится не по себе.
– Год не забудь подписать, – скалится Йоханнес, явно довольный произведенным эффектом. – Остальное, так и быть, объясню уже после, а то ты такими темпами вообще ничего не сыграешь.
Язвительный смешок, острый взгляд, щуплая фигура у барной стойки. Весь концерт Чарли чудилось, что Йоханнес по-волчьи водит ушами, внимательно слушая каждое слово, хоть и делает вид, что песни его совершенно не интересуют.
«Объясню уже после» затянулось почти на всю ночь.
– Тот Чарли, что был до тебя, был поэтом. Стихи свои читал то тут, то там, и обязательно каждый год в последний день октября. Еще до него был художник, выставки делал. Того, что был до художника, я лично не знал, не было меня тогда еще тут, но говорят, что тоже музыку делал, как ты.
Альбом, как оказалось, Йоханнес забрал из какого-то тайника, где его оставил предыдущий Чарли, «будучи уже стариком, не способным на эту работу».
– Какая работа? А очень простая…
Пауза, до краев наполненная невыносимым ожиданием «нового» Чарли и кромешным ехидством Йоханнеса. К чести Чарли нужно сказать, что после той ночи он быстро научился отвечать на насмешки, чему скучающий дух был несказанно рад.
Работа и впрямь была легче легкого: живи себе, гори своим сердцем, как огнем в маяке, и раз в год в предназначенный для этого день появляйся где-нибудь так, чтобы к тебе можно было прийти и отдать монету. Вот, например, выступай.
– Хозяин-то здешний тоже из наших, – почти неслышно шепчет Йоханнес, стукнув кружкой по барной стойке, – только никогда не признается. Да он уже и сам забыл, так, осколки памяти бродят внутри, то тут кольнут, то там, пустят парочку алых струек, чтобы совсем не закаменел, и хватит с него. Ты не думай, он сам это выбрал. Хотел стать человеком – ну вот и стал. Вроде бы все у него хорошо, как считаешь?
Чарли внимательно вгляделся в Ника, сидящего за столиком на другом конце зала и хмурящегося в ноутбук. «Да, пожалуй, совсем человек, и все с ним в порядке. Интересно, откуда я…»
– Ты же Чарли. Конечно, ты знаешь. Именно за этим и нужен.
Чарли хотел было возразить, что вообще-то он нужен совсем за другим, но сказать оказалось нечего. Йоханнес с нескрываемым удовольствием понаблюдал растерянность на его лице, но потом смягчился.
– Та сторона выбирает тех, кто нужнее всего, просто не людям.
Несколько громких ударов сердца, пара секунд мрачного торжества, цепкий взгляд, виноватый вздох. Почти не пугающая улыбка.
– Ладно, ладно: не только им.
Что такое «та сторона», Чарли так и не объяснили, но через время он понял сам. По громогласному Гэри с его острыми, как скалы, словами и постоянному ощущению, что рядом с ним ходишь по краю, по холодному гневу в каждом взгляде Йоханнеса, по почти видимому огню на ладонях еще одного близко знакомого духа по имени Юджин…
Когда у Чарли появился альбом, его квартира тут же превратилась в проходной двор. Не бывало почти ни одного вечера, чтобы кто-нибудь новый не пришел познакомиться или кто-нибудь старый – поговорить. Свою роль во всем этом Чарли понял довольно быстро: он – что-то вроде смотрителя в заповеднике, с той лишь разницей, что выйти за пределы огороженной территории не может он, а не его подопечные. А им он нужен как раз для того, чтобы было с кем перекинуться парой слов, раз уж их все равно сюда занесло. Одни нарочно приходят, решив, что в человеческом мире им заживется лучше: чаще всего приживаются и остаются, иногда – ненавидят все вокруг, но не уходят, потому что дома совсем надоело. Обратно уходят редко, но и это бывает. Впрочем, случается, что демоны, духи и чудовища всех мастей попадают сюда случайно, чаще всего под конец октября, в самое зыбкое и ненадежное время. Не знают потом, как попасть обратно, мечутся, рычат на всех от отчаяния и обиды, и вот их-то прежде всего и должен отслеживать Чарли. Их тянет к нему как магнитом. Иногда обезумевших до такой степени, что, прежде чем разговаривать, приходится долго приводить в чувство хрупкую человеческую скорлупку, в которую для удобства обращается каждый переходящий. «И хорошо, что так», – с содроганием думал Чарли, слушая самый первый рассказ Йоханнеса и представляя, как ему пришлось бы успокаивать не человека, каким бы сильным он ни был, а, скажем, лесной пожар. Или солнечное затмение, или морскую ведьму.
Нужен тот, кто побудет рядом, к кому можно прийти с проблемами и новостями, эдакий мастер по адаптации и лучший друг в одном и том же лице. А если кто-нибудь очень нужен, он неизбежно так или иначе случится, и это не обязательно будет его добровольный выбор, но обязательно – единственно верный на данный момент.
Для удобства и учета у смотрителя есть альбом, переходящий от одного к другому, а у всех приходящих – монеты. Реверс у каждого свой, так что очень легко отслеживать, кто появляется каждый год и, соответственно, не нуждается в помощи больше, чем сам говорит, приходя, а кто так давно запропал, что пора бы проверить, все ли в порядке.
