Миша сопроводил меня вверх по лестнице и через большое помещение, напоминающее по форме караван-сарай, которое по своей сути являлось приватным танцзалом. Занято было лишь половина кушеток и «бобовых пуфов»[9], что было странно, учитывая приближающееся полнолуние, и что в «Голубой луне» было полно посетителей. Лиандер в одиночестве, что уже само по себе было чем-то из ряда вон выходящим, восседал на тахте в дальнем конце зала.
Я присела на тахту напротив него, Миша пристроился рядом со мной. Его бедро прижалось к моему, и я ощутила желание, наполнившее тело покалывающими ощущениями — реакция, которая сказала мне, что лунное воздействие на меня еще не закончилось. И неважно, что я сама думала по этому поводу.
— «Симпатичный» напиток, — произнес Лиандер вместо приветствия.
Я посмотрела на пушистую штуковину.
— Понятия не имею, что это такое. Я попросила чего-нибудь сладкого, а в итоге получила вот это.
— Предупреждаю: никогда не проси чего-нибудь сладенького в старомодном рок-н-роловском баре. — Он облокотился спиной о стену, и солнечный свет затанцевал на его лепных скулах, придавая им насыщенный золотистый цвет. Что соответствовало бликам в его серебристых волосах.
Не сдержавшись, я улыбнулась — на прошлой неделе Лиандер был в синей цветовой гамме. Что ж, с этим ничего не поделаешь, Лиандер был одним из лучших в стране художников по спецэффектам, поэтому он никогда не сможет выразить свои постоянно меняющиеся вкусы как-то иначе.
И это обстоятельство всегда заставляло меня задаваться вопросом, как, черт побери, он умудрился выжить в условиях строгих военных правил на протяжении десяти лет? Армия не то место, где ценят индивидуализм, и я просто не могла себе представить Лиандера в роли подчиненного. Я спрашивала его об этом много раз, но он лишь пожимал плечами и переводил разговор на другую тему. Насколько мне известно, даже Роан не знал подробностей о годах службы Лиандера в армии.
Все это было очень таинственно, и если бы он по-прежнему не занимал важного места в жизни моего брата, я бы занялась тщательным расследованием его подноготной. И не только потому, что я любопытна, хотя за мной водиться такой грешок, но еще и потому, что Роан был моим близнецом и членом стаи. И если в прошлом Лиандера имелось что-то, что могло причинить боль Роану, то мне хотелось бы об этом знать.
— Чем могу быть полезен, Райли?
— Ты давно видел Роана?
Он нахмурился.
— А что? Что-нибудь случилось?
Я медлила с ответом, главным образом, потому что знала, что Лиандер по-настоящему любит моего брата, даже если Роан не отвечает ему взаимностью. Лиандер заслуживает знать правду, или, хотя бы какое-то ее подобие. Но рядом сидел Миша, поэтому отступать от ранее изложенной версии было нельзя.
— Мне просто нужно добраться до него. У тебя есть какая-нибудь идея по поводу того, где бы он мог быть?
— Я думал, что он на задании.
— Даверн рассказал мне, что Роан занимался расследованием в «Вечерня аир».
Лиандер состроил гримасу:
— Этот алкаш не отличил бы морду собаки от ее хвоста в эти дни.
Я усмехнулась:
— В смысле?
— В том смысле, что Роан занимался сбором сведений на владельца компании Куинна О’Конора, а не на саму «Вечерня аир».
Я почувствовала, как у меня засосало под ложечкой от нехорошего предчувствия. Уж лучше бы я прислушивалась к своей интуиции, а не гормонам.
— А у меня сложилось впечатление, что они были друзьями.
— Они и были друзьями, именно поэтому Роан был так взбешен предстоящим расследованием под прикрытием.
По крайней мере, на счет «друзей» Куинн не обманул.
— Есть какая-нибудь мысль на счет того, что он мог откопать?
Лиандер отрицательно покачал головой.
— Тебе прекрасно известно, что он никогда не разглашает подобных сведений.
Я вздохнула, и устало откинулась на подушки.
— Значит, у тебя нет ни малейшей идеи, куда бы он мог направиться?
— Перед тем как уйти, он просматривал адресный справочник.
Я приподняла бровь:
— Неужто ты знаешь, какой адрес он искал?
— Нет, но я сидел рядом с ним и видел номер страницы — шестьдесят девять.
Я усмехнулась.
— Не мудрено, что ты запомнил ее. Немного увлекся и принял желаемое за действительное, а?
В уголках его серебристо-серых глаз притаилась улыбка.
— В заключение, все желаемое стало действительным.
— Счастливчик.
— Несомненно.
— У меня дома есть адресный справочник, — произнес Миша, — если хочешь узнать, какие адреса указаны на этой странице.
Я наклонилась и опять поцеловала его в щеку.
— Спасибо.
Он улыбнулся:
— Я подумал, что ты можешь найти получше способ отблагодарить меня.
Вновь вспыхнула едва теплящаяся страсть. Это было не то неистовое умопомрачение, что я ощущала ранее, нет, но, несомненно, это был значимый момент, говорящий, что эта фаза полнолуния будет одной из самых тяжелых. И впервые я задалась вопросом, а смогут ли Талон и Миша удовлетворить меня?
Я попрощалась с Лиандером и позволила Мише проводить меня вниз, чтобы забрать сумку и пальто. Выйдя из клуба, он прижал меня к стене и поцеловал. Это был неторопливый, нежный поцелуй, разительно отличающийся от неистовых поцелуев Талона, но по-своему возбуждающий. Именно поэтому мне нравилось быть с ними обоими. В совокупности, они составляли для меня образ идеального мужчины.
— Пойду заберу машину, — произнес он через какое-то время.
— Я буду ждать.
Миша усмехнулся и, насвистывая, отправился за машиной. Пять минут спустя, под натужный рев двигателя и на безумной скорости, мы неслись по городу в его сияюще-красном «Феррари». Эту машину он с любовью называл своим «борделем на колесах». Хотя зачем вервольфу, в арсенале, которого имелась аура, способная без особых усилий отмести в сторону всяческие возражения, нужен был еще и «бордель на колесах», не поддавалось никакому разумному объяснению.
Миша жил в пентхаусе, который недавно приобрел в многоэтажном жилом здании, которое было расположено рядом с казино и развлекательным комплексом «Саут-Банка». Из нашего недавнего разговора я сделала вывод, что квартирная плата обходилась ему в кругленькую сумму. Его апартаменты были выдержаны в серебристых тонах и соответствовали стилю хозяина. Холодность тонов интерьера компенсировалась роскошным видом из окон во всю стену и всплесками ярких цветов, расставленных по разным углам. Я никогда слишком близко не подходила к окнам. Хоть мне и нравился открывающийся из них вид, сказывалась жуткая боязнь высоты, одолевающая меня при мысли, что я нахожусь на высоте примерно двадцатого этажа — между пятнадцатым и двадцатым этажом не такая уж и большая разница… Одним словом, я придерживалась принципа — береженного Бог бережет.
