И вот, все покровы содрав,Свободы я вижу черты.Но скалится тысячей главКривая усмешка толпы.
Не то! И не так!! И не там!!!Неверье обманутых глаз…Свобода – не дева, не храм,А… кладбищ мерцающий газ!
– Ты!.. – вырвалось у людей. И они пошли на него. Робер плотнее сжал губы, чтобы не закричать в последний момент, прижал голову к решётке и зажмурился.
– Ты! – хриплое дыхание ударило в лицо, жёсткие руки вдавились в горло. Робер из последних сил держался за прутья. Резкий рывок едва не уронил его вперёд.
– Опомнитесь! Это же Робер! Наш Ангел! Посмотрите на него! Разве может он быть предателем?!
Робер не выдержал и открыл глаза. Воздух с хрипом входил в его лёгкие. Вокруг люди дышали так же тяжело, как и он. Ким и священник Рубен заслонили его от других.
– Кто бы ни был он по рождению, он принят нами! Он в тюрьме, а не во дворце, он с нами, а не с королём, он – наш! – Чеканил слова Ким.
Робер видел, как разжимались кулаки, как расслаблялись готовые к драке люди. Он взмолился:
– Ким! Мне надо умереть! Пожалуйста… Я хочу, чтобы вы убили меня. Не хочу быть повешенным! Не доставляйте такого удовольствия Гордону, прошу вас! Если я не умру, погибнет семья графа Донована, мои близкие… Убейте меня, умоляю!..
Рубен прижал его голову к себе, гладя по волосам:
– Не плачь, сын мой… Ты отважен, как настоящий рыцарь, честен и великодушен. Но рано умирать. Пока есть надежда, надо бороться. И держаться до конца.
Этой ночью дежурил Сэмюэль. Он спал сидя, привалившись к столбу и вытянув длинные ноги с выпирающими коленями, и размеренно похрапывал.
Сонные звуки тюрьмы не приносили успокоения Роберу. Он лежал между бывшим священником Рубеном и Кимом, горькие мысли не давали заснуть. Он вспоминал о матери, так страшно погибшей по воле Гордона, и боялся подобной участи для леди Селесты, думал, как предупредить графа Донована о беде, как спасти родных… Отсутствие ответов заставляло сердце сжиматься и леденеть.
Лицо лизнула струйка сырого сквозняка. Кто-то открыл дверь в их подземелье. Шёл неслышно, без факела, чёрной тенью с блёстками жёлтых искр. Роберу померещился зловещий призрак смерти с плоским бледным лицом. В тёмных провалах глазниц отражался огонь.
– Робер… – тихо позвал холодный бесплотный голос.
По коже юноши прошёл озноб. Робер едва не вцепился в Кима, но взял себя в руки и сдавленно ответил:
– Я здесь.
– Подойди ко мне…
Робер осторожно отполз, встал, шатаясь на ослабевших ногах, собрал остатки мужества и, закусив губу, пошёл к решётке.
– Господи, – пролепетал он, узнав Керока. Чтобы не упасть, схватился за решётку.
Керок отодвинулся, тихо сообщил:
– Умер Полинор.
Робер молча ждал продолжения, внутренне готовясь к самому худшему.
– Отец приказал навестить графа Донована.
Роберу лицо барона казалось сумеречным пятном, он не мог разглядеть его выражения. Юноша постарался спрятать свои эмоции:
– Только поэтому ты пришёл?
– Ты согласишься выполнить волю отца? – в голосе Керока не было обычной насмешки.
– Нет.
– Завтра ночью я устрою тебе побег.
– Ты?! – Робер не мог скрыть удивления.
– Тихо, братец, не шуми… Завтра во дворце поминальный пир. Я позабочусь о вине для тюремной стражи. Вот ключ от клетки. Ворота тюрьмы будут открыты, охрану я ушлю куда-нибудь на час-два.
– Не могу поверить, что ты пойдёшь против воли короля. Это измена. Ради чего?
– Мне не нужна твоя смерть. А кончится именно этим. Потеряв одного брата, я не хочу лишиться другого. На моих глазах умирала твоя мать леди Верба. Я любил её… Розалию убили… Хватит, я не желаю оставаться в одиночестве.
– А Гордон? – У Робера язык не поворачивался назвать короля отцом.
– Твоё счастье, что ты был от него далеко. Иначе он раздавил бы тебя, как и меня. Есть много способов приручить человека, тем более – ребёнка. Полинор попробовал не подчиниться, и чем всё обернулось? Именно отец виноват в его болезни и смерти. Ты этого не знал?
– Нет…
– Ладно. Завтра в полночь. Уходи и не возвращайся… – Керок бесшумно растворился в сумраке подземелья, словно был его частью. И снова будто смерть мёрзлым балахоном скользнула по ногам Робера. Его колотило.
Вечером следующего дня, после поминального пира, отголоски которого коснулись и тюрьмы, узники в клетке Кима не спали.
