— Ну, как время проводите? — осведомилась Эмили.
— О, все хорошо, миссис Колдуэлл, большое спасибо.
— Смотрю, что-то мало пунша выпили, да и на пирожные не обращаете внимания, — посетовала миссис Колдуэлл.
— Если не возражаете, я вас на минуту оставлю — кстати, Эмили, этот пунш ведь на самом деле виноградный сок, так? — уточнил мистер Колдуэлл.
— Да, дорогой.
— Сейчас вернусь.
— Мам, папа за шампанским пошел?
— Точно не знаю, но не удивлюсь.
Мистер Колдуэлл принес из кухни бутылку шампанского.
— Прошу. Я говорил с вашими родителями, и все они разрешили вам поднять тост за новое столетие. Сэм, ты у себя дома, так что разливай.
— Папа, да ты открыл бутылку в кухне, — остановила кузена Грейс, — а мне хотелось услышать выстрел.
— Э-э… я подумал… выплеснется, зальет чье-нибудь платье. Ну да ладно. Сейчас мы отдадим эту бутылку Джулии и остальным, кто собрался на кухне, а сами откроем новую, здесь. — Мистер Колдуэлл отнес открытую бутылку на кухню и вернулся с закупоренной. Облегченно крякнув, пробка выскочила наружу.
— Большое событие, действительно большое, — говорил мистер Колдуэлл, наполняя бокалы. — Прощай старый год, да здравствует новый, но не такой новый, какой все мы, старшие и младшие, праздновали раньше. Прошлый век принес нам много хорошего, и мы ему благодарны, но подумайте только, что ждет нас впереди. Сейчас люди воюют, но, слава Богу, мы в этой войне не участвуем. Англичане поставили под ружье самое большое в истории империи количество людей. Я прочитал это сегодня в редакции «Часового». Знаете ли, им приходится работать по воскресеньям, чтобы выпустить понедельничный номер, а завтра как раз понедельник. Жаль, что новый век начинается не первым днем недели. Но у нас мирное время, и, даст Бог, так будет всегда. Урожай пшеницы составил более половины миллиарда бушелей, и англичане, и буры (это южноафриканцы) хотят купить наше зерно, но, может, президент Маккинли скажет им: «Знаете что, ребята, кончайте это кровопролитие, иначе ничего не получите». А пшеница, вы уж поверьте мне, им нужна.
Не думаю, что Бриан втянет нас в серьезные неприятности. Надеюсь, что нет. Вы, молодежь, наверное, и понятия не имеете, как важна для Соединенных Штатов эта политика, как ее… «политика открытых дверей» на Дальнем Востоке. Огромные деньги. Огромные. Мечта скупердяя. А подумайте об электричестве и его возможностях. Через несколько лет газ нам будет нужен только для стряпни, и, должен сказать, мне это весьма по душе. А рентген? Ученые продвигаются все дальше, и скоро врачам не надо будет нас резать, чтобы понять, чем мы больны.
Вот так-то.
Ну что ж… а-а, вот и фабрики загудели. Старому доброму девятнадцатому веку осталось пять минут. Пять минут, тик-так, старый век истекает. Всего пять минут до нового столетия. Иди сюда, дорогая, возьми меня за руку, проходят последние пять минут века, который свел вместе и нас, и наших с тобой родителей. Мальчики, девочки, я пью за ваше здоровье, за вас — надежду двадцатого века, за ваших друзей, за ваших пап и мам.
— По моим часам осталось две минуты, сэр, — сказал Скотти Борденер.
— Не совсем две, — возразил Уильям Колдуэлл. — Уже меньше двух.
— По моим меньше одной, — проговорил Сэмюэл Брок.
— Думаю, прав я, а не ты, Сэм. Ты малость торопишься. В полночь, ровно в полночь, начнут звонить церковные колокола.
— А что, если часы церкви спешат или, наоборот, отстают? — спросила Грейс.
— Нет-нет, уверен, что они идут секунда в секунду, — успокоил ее Уильям. Ну вот! — Он высоко поднял бокал с шампанским. — Всех с новым веком! — Молодежь подняла бокалы, а Уильям наклонился к жене и поцеловал ее. — Девочка моя, — прошептал он, пригубил шампанского и обнял Грейс. — Наша дочь Грейс, — произнес он. На Уильяма Колдуэлла это было не похоже, и у всех увлажнились глаза. — А теперь, Конни, позволь мне поцеловать тебя, дочь моего ближайшего друга, и тебя, Бетти Мартиндейл. — С молодыми людьми Уильям обменялся рукопожатием. — А теперь «Auld Lang Syne» — «Старое доброе время». Запевай, Грейс.
Грейс открыла песенник.
— Секунду, — остановил ее Уильям Колдуэлл и окликнул слуг, приглашая их присоединиться к общему пению. — С новым веком, Джули. Агнес. Миссис Хиггинс. Нил. Надеюсь, лошадей не напугает весь этот шум и они не сорвутся.
— Да нет, сэр, у нас лошадки спокойные, — сказал Хиггинс. — Я выходил посмотреть.
— Ну и отлично. За вас.
— Спасибо сэр, мэм, — хором откликнулись слуги, поднимая бокалы. — Да благословит вас Господь.
— Через пять минут едем, Нил, — сказал Уильям. Слуги удалились.
— А нельзя ли еще бутылку шампанского, папа? — попросила Грейс. — А то я ничего не почувствовала.
— Надеюсь, так оно и есть, — сказал Уильям. — Бокал шампанского выпиваешь не для того, чтобы что-то почувствовать, это ритуал. Понимаешь, Грейс, торжественное событие.
— Но мне хочется что-то почувствовать. В конце концов, мне почти семнадцать.
— Эмили?
— Да ладно, чего уж там, — кивнула Эмили Колдуэлл.
Уильям открыл бутылку и поставил ее в ведерко со льдом.
— Ну а теперь мы возвращаемся к своему столу. Всем доброй ночи. Да, девочки, — добавил он, — мне не хотелось бы напоминать, что я обещал вашим мамам, что вы вернетесь домой не позже часа. Так что, Грейс, твоя забота — проводить гостей вовремя. На улице очень холодно. Грейс, ты поняла меня, чтобы без шуток. Покойной ночи.
— Покойной ночи, миссис Колдуэлл. Тетя Эмили. Мистер Колдуэлл. Сэр. Дядя Уилл.
После отъезда Колдуэллов на несколько минут наступило молчание, которое прервал Сэм Брок:
— Не удивлюсь, если они и завтра выедут на санях.
— А я вот и не почувствовала, что новый век пришел, — сказала Грейс.
— А я почувствовала, — возразила Бетти Бординер.
— Да? И что же именно ты почувствовала?
— Не знаю, вроде как большие ворота открываются, а за ними — огромная долина.
— Фу-ты ну-ты, — фыркнула Грейс. — Я таких вещей не понимаю. Музыка, шампанское, все одеты с иголочки — это да, это нечто. А в принципе-то — обыкновенное воскресенье.
— Никогда не видела твоего отца таким… романтичным, — протянула Конни.
— Я тоже, он такой раз в сто лет бывает. — Грейс неожиданно вскочила и со словами «С новым веком» расцеловала всех молодых людей. Убедившись, что подруги последовали ее примеру, она предложила:
— Конни, бери Фрица, ты, Бетти, — Сэма, ну а мне остается Скотти.
— Наверное, не стоит снова затевать игру в поцелуи, — протянула Бетти Мартиндейл.
— Что, домой захотелось? Так тебе и так скоро пора.
— Да не в том дело. А что, если Джули вдруг появится?
