— Ты понимаешь, что я очень давно люблю тебя, милая?
— Это трудно понять, потому что я все забыла, — вздохнула она. — Совсем все.
— Ничего, любимая, главное, что теперь ты меня любишь.
— Да, люблю, — ответила она. — Но мне бы хотелось вспомнить про нас, когда мы жили в Сингапуре. Ведь я и тогда любила тебя, правда?
Он не ответил. В глубине души он благодарил Бога, что она забыла Сингапур, Ивора Гардинера и их неудачный роман. Любое воспоминание об этом и об ужасной смерти ее несчастного отца только принесло бы бесполезную боль и сожаление в ее жизнь, которую он хотел сделать счастливой.
Сигна наслаждалась его теплом и нежностью. Она удобно устроилась в его объятиях, и они говорили о своем будущем.
С каждым днем Сигна становилась все сильнее и здоровее. Казалось, любовь и забота Блэйка действовали на нее как лекарство — лекарство, которое не смог бы прописать ни один врач. Паула предложила, чтобы сестра полечилась еще неделю, а потом выходила замуж за Блэйка, после чего он хотел отвезти Сигну на медовый месяц в Торквей. Осенью в Девоншире было красиво и стояла хорошая погода. В детстве Блэйк как-то провел каникулы в Баббакомбе-Бей, и ему там понравилось. Теперь он хотел отвезти туда Сигну. После лет, проведенных в Малайе, ей должны были понравиться синее небо, красные скалы и зеленые пастбища Девона.
Если утро выдавалось свободным от репетиций, Паула посвящала его Сигне.
— У тебя почти ничего нет, а у меня достаточно денег. Я собираюсь занять мамино место и собрать тебе отличное приданое, дорогая, — сказала она.
И никакие протесты Сигны не могли поколебать ее решение.
Паула получала огромное наслаждение, покупая приданое для сестры. Она заказала множество изысканных вещей в своем любимом магазине… Красивое белье из шелка и шифона от «Трешер», шляпки от «Ааге Таарап», прекрасные зимние вещи из твида от «Дигби-Мортон», вечерние и повседневные платья от «Молине» — все было тщательно подобрано, чтобы подчеркивать красоту Сигны, ее светлые волосы и синие глаза. Блэйку Сондерсу должна была достаться великолепно одетая жена.
Прошли выходные, а Ивор так и не вернулся в Лондон. Он оставался на севере, проклиная судьбу и гадая, что делать дальше. Его письма Пауле были, как всегда, полны искренней страсти. Он придумал внезапную вспышку гриппа, якобы приковавшую его к постели и не позволявшую ему возвращаться к ней. Он умолял Паулу не лететь к нему на север — об этом своем намерении она сообщила ему в телеграмме. Она ни в коем случае не должна заразиться, телеграфировал он ей, ведь сейчас она каждый вечер танцует в «Ковент-Гарден».
Паула поверила истории про грипп, посылала Ивору нежные, сочувственные письма и сетовала на его злоключения. Она его любит и скучает по нему, писала она, и ей так хочется, чтобы он познакомился с ее сестрой и Блэйком, женихом. Но, как и рассчитывал Ивор, она воздержалась от того, чтобы последовать зову сердца и приехать к нему, — ради своего искусства. Она не могла позволить себе заболеть гриппом в разгар балетного сезона.
Сигна была искренне расстроена, что «Ивор Челлисон» все не появляется.
— Мне так хочется увидеть твоего будущего мужа, — сказала она сестре. — Надеюсь, я увижу, что он достоин тебя. Ты самая чудесная девушка на свете, и, чтобы понравиться мне, он должен быть таким же замечательным человеком.
— Какая ерунда, милая, — ответила Паула, поцеловав ее. — Но разумеется, Ивор достоин меня. Он очень красивый и обаятельный и к тому же очень умный.
— Похож на моего Блэйка?
— Нет, — задумчиво ответила Паула. — В Блэйке, пожалуй, больше мальчишеского. Ивор более искушенный… светский человек. Он блестящий мужчина и потрясающе красив.
— Звучит замечательно, — заметила Сигна. — Но боюсь, теперь уже он не успеет на мою свадьбу.
— Если он уже достаточно здоров, чтобы ездить, я попрошу его, чтобы он ради меня постарался приехать на свадьбу, — сказала Паула. — Дай-ка подумать… Она у вас будет в субботу утром в Кэкстон-Холл, верно?
— Да, — ответила Сигна, зардевшись. Взволнованно вздохнув, она добавила: — Паула, как же я счастлива! Мне не верится, что все это происходит на самом деле. И память никак не возвращается… Я чувствую себя ребенком, который еще ничего не знает. Если бы только я могла хоть немножко вспомнить прошлое!
Живое лицо Паулы посерьезнело. Она ненадолго замолчала, задумавшись о том, что рассказывал ей Блэйк… о смерти их несчастного отца… и о другом Иворе — ужасном Иворе Гардинере. О подлом, жестоком человеке, виновном в гибели отца и посмевшем при этом попросить Сигну выйти за него замуж ради нескольких часов развлечения. Паула гадала, как повела бы себя Сигна, если бы ей рассказали все это. И на мгновение она засомневалась, правильно ли поступает, позволяя Сигне выйти замуж за Блэйка. Сигне, не ведающей о той, предыдущей помолвке.
Хотя какое это, впрочем, может иметь значение? Сигна любит Блэйка. Кто бы ни был тот человек, назвавшийся ее «братом», он, казалось, навсегда исчез из ее жизни.
— Не думай о прошлом, сестренка, — наконец произнесла Паула. — Просто будь счастлива сейчас. Пока ты искренне любишь Блэйка, ничто другое значения не имеет.
— Я действительно люблю его. Я абсолютно в этом уверена.
— Я тоже в этом уверена, так что давай обе перестанем о чем-либо волноваться.
Рассвет дня свадьбы Сигны был безоблачным, утро было необычайно солнечным для ноябрьского утра в Лондоне.
Ивор Челлисон прислал телеграмму с поздравлениями Сигне и сожалениями, что не может присутствовать на свадьбе. Его температура, писал он, все еще высока, и он не отважился на долгую холодную поездку.
Паула приняла эту отговорку без малейших подозрений. Разве у нее могли быть причины подозревать, что ее Ивор вовсе не болен? Насколько ей было известно, он любил ее без памяти и в каждом письме выражал страстное желание вернуться к ней в Лондон. Она послала ответную телеграмму со словами любви и сочувствия и всю себя отдала младшей сестре.
И Сигна, и Блэйк не хотели пышной церемонии — она из-за недавней болезни, а он потому, что был стеснен в средствах. Но Паула объявила сестре, что та выглядит потрясающе, да и Блэйку показалось, что никогда еще Сигна не была такой соблазнительной, как в то прохладное ноябрьское утро, когда они встретились во Дворце церемоний Кэкстон-Холл.
Он уже ждал ее там. Он волновался, как мальчишка, и, когда Сигна с сестрой вошли в зал, его загорелое лицо засияло — для него она была словно яркий луч солнца, озаряющий все вокруг. На ней было восхитительное платье, специально выбранное Паулой, — фиалково-синее, под цвет глаз, с коротким пиджаком, отделанным черно-бурой лисой. На ее худом личике горел румянец, глаза сверкали. На голове аккуратно сидела шляпка из чернобурки, а к лацкану пиджака была приколота веточка бледно-розовых орхидей, которые утром прислал Блэйк. Он затаил дыхание, глядя на свою невесту. Эта красивая, прекрасно одетая девушка, сейчас выйдет за него замуж. Ему с трудом верилось в это. Он с легкой грустью вспомнил Сигну, в Сингапуре, в линялых шортах, загорелую Сигну, которая была еще почти ребенком.
