— Виктор! — громко позвал он. — Выйди и объясни, что все это значит! Немедленно!
Из двери никто не показался.
— Виктор, не жди, пока я сам войду!
— Джон! — слабо пискнула Дебора, когда муж, опустив голову, с рычанием двинулся в направлении комнаты Белобрысой Проблемы.
Но у самой цели он остановился. Дебора тоже подошла. На двери висело несколько листков бумаги. На каждом было написано по одному слову:
«КТО»
«ЗАДЕТ»
«В»
«ЭТУ»
«ДВЕР»
«БУДЕТ»
«СОВСЕМ»
«ПАКОЙНИК»
«ШУТКИ»
«КОНЧИЛИСЬ»
«КОНЕЦ»
Чтобы прочесть последнее слово, супругам пришлось согнуться чуть ли не до пола. После этого они переглянулись. «Взрывчатка», — похолодев, подумал Джон Периш. «Ядовитые стрелы», — промелькнуло в голове вспотевшей Деборы Периш.
— Дети, отправляйтесь в свои комнаты, — неловко прочистив горло, приказал глава несчастного семейства.
Те подчинились, но оставили двери приоткрытыми.
Ну и что теперь? — спросила Дебора вполголоса.
— Я войду, — неуверенно ответил Джон.
— У тебя семья, — напомнила Дебора.
— Это просто смешно! Не может же он в самом деле… — нервно усмехнулся Джон, отрывая самый верхний листок.
— Ты уверен? — прищурилась Дебора.
— Он же просто подросток! Я тоже в его возрасте писал такие глупости. Он просто играет.
— В этом ты абсолютно прав, — ехидно согласилась супруга. — Он играет. Мы все здесь его игрушки. В конце концов все игрушки ломаются. Или их ломают. Он спокойно мог перерезать всем нам горло.
— Деб, ты сгущаешь краски, — глаза Джона бегали, как две испуганные мышки.
— А ты делаешь их чересчур радужными.
— Я сейчас войду туда, и мы все вместе поговорим. На работу сегодня не пойду. Позвоню в офис и возьму отгул.
— Нет, — покачала головой Дебора. — Я вызываю полицию.
— Ты в своем уме? Над нами будет смеяться весь квартал!
— Пусть смеется, лишь бы им не пришлось всех нас оплакивать. — И супруга решительно двинулась к лестнице.
Джон хотел уже было взяться за ручку двери, но в последний момент у него не хватило духу.
«Черт возьми, а если он действительно не шутит? — подумал он, чтобы спасти хотя бы остатки своей поверженной гордости и авторитета. — Нет, Дебора права. Надо что-то решать».
С этой нелегкой мыслью Джон отправился одеваться. Предстать в пижаме перед полицейскими ему совсем не хотелось. Он предпочел бы вообще не показываться им на глаза, но тогда с авторитетом в глазах детей можно было распрощаться навсегда.
Ровно через 17 минут патрульные Глен Шалимо и Уилл Нокс осторожно вошли в дверь одной из комнат дома номер 499 по Логан-драйв. Их рации громко переговаривались между собой, а крепкие ботинки здорово наследили на лестнице и в коридоре, как недовольно отметила Дебора. Все семейство Перишей напряженно следило за их действиями. При этом каждый думал о том, как было бы хорошо, если бы пистолет одного из полицейских (или обоих сразу) случайно выстрелил и столь же случайно попал в цель. Но ничего не произошло. Полицейские вышли из комнаты через полторы минуты. Они ухмылялись и как-то странно посмотрели на обоих родителей.
— Сэр, мэм, можно вас на минутку? — поманил их за собой один из патрульных.
Когда Дебора и Джон приблизились, он сказал:
— Советую вам наладить отношения с вашим ребенком.
— Это не наш ребенок, — вырвалось у Деборы.
— Вернее, он нами усыновлен, — поправил ее Джон, потирая все еще небритые щеки. — Он из России, — добавил Джон.
— А, тогда понятно, — на лице патрульного появилась недавняя ухмылка, и он подал им новый листок бумаги, на котором крупными буквами значилось по-английски с той же чудовищной грамматикой:
«МАЛИНЬКАЯ БОМБА ПРЯМА ОТ РУССКИХ. НАШИ ВАШИХ ВИЗДЕ ПОБИДЯТ».
«Так я и думал», — кивнул Джон, похвалив себя за осторожность.
— Это все? — спросила Дебора, ожидавшая наручников и зачтения Белобрысой Проблеме ее прав. В радужных перспективах ей представлялся плачущий над бедами семейства Перишей судья, выносящий на первом же слушании строгий обвинительный приговор Белобрысой Проблеме. Все рады и обнимаются. Простая бумажка с новыми глупостями ее не устраивала.
К тому же упоминание о какой-то «малинькой бомбе» ее сильно настораживало. Особенно слово «малинькая».
— Так это все? — снова повторила Дебора. — А где он сам?
— Да, кстати, — спохватился полицейский. — Он часто убегает из дома?
— Что вы имеете в виду, офицер? — удивился Джон.
— Как часто он покидает дом на длительное время, сэр? — словно для неполноценного, внятно повторил полицейский.
— Он, бывало, задерживался, когда гулял. Он, знаете ли, любит гулять. А что, его нет в комнате?
— Именно. Поэтому с большой долей вероятности, сэр, можно предположить, что он убежал. У вас есть его фотография? Можете описать основные приметы? Во что он мог быть одет? Вы давали ему карманные деньги? Мы сейчас же свяжемся со всеми патрульными машинами в Джерси-Сити, с охраной паромов, а также с социальной службой.
Пока муж разговаривал с полицейскими, Дебора подрылась на второй этаж и вошла в комнату, предрекавшую ей быстрое переселение в мир иной. Комната действительно была пуста. На полу разбросанные CD-диски и фантики от конфет «Милки-Уэй». Шкаф открыт. Внутри, конечно же, полный кавардак. Кровать не заправлена…
Дебора присмотрелась к кровати и тут же поняла, чем ее так насторожила последняя записка. Об этом свидетельствовал и слабый запах. Маленький мерзавец оставил кучу на ее простынях, купленных в лучших магазинах — 406.80 за дюжину.
Если бы в тот момент перед ней появилась одна из Сиреневых Дам, Дебора запихала бы эту обгаженную простыню прямо в ее беззубый рот. А уж с Белобрысой Проблемой разобралась бы без этих новомодных взглядов на воспитание детей. И пусть ее посадят в тюрьму, она, Дебора Периш, готова рискнуть.
— Мамочка, — в приоткрытую дверь заглянул младший сын Питер, — его посадят в тюрьму?
— Нет, золотко. Не думаю, что нам так повезет. Ты уже собрался в школу?
— Еще рано, мама.
— Тогда идите с Тейлором на кухню и поешьте.
Питер тихонько закрыл дверь.
«Господи, за что ты меня так наказуешь? — истекая бессильными слезами, Дебора Периш срывала с кровати изгаженные простыни. — Почему из миллиона детей на этой планете мне попалось такое чудовище? Как же я его ненавижу!»
