— Теперь ты понимаешь, почему для меня была так важна эта работа? Она была важна не для меня, а для нас!
— Но почему же ты ничего не рассказал мне?
Он лишь вздохнул.
— Ну, студия — это всего лишь половина плана. А ведь я отлично знал, как ты не любишь половинчатые, непродуманные планы. И тогда начинаются споры, которые я так ненавижу. Все рациональные доводы идут к чертям!
— Теперь-то я вижу в этом побольше смысла. А тогда мне казалось, что ты настолько сосредоточен на своей работе, что не желаешь замечать меня. И еще ты настаивал, чтобы я бросила свою работу, своих друзей, все то, что поддерживает меня на плаву. Я чувствовала опасность и защищалась.
— А разве со мной ты не чувствуешь себя в безопасности, Адель?
Молчание длилось слишком долго.
— Кажется, молчание слишком красноречиво, — проговорил Ник. — Ты делилась своими страхами с Моной или другими подругами, оставляя меня в стороне. Почему так? Почему не я стал твоим самым близким другом?
Наверное, ему не надо было открывать этот ящик Пандоры. Вскоре они должны были сворачивать с шоссе на сельскую дорогу. Не время для подобных дискуссий.
— Я пыталась, пару раз.
— Значит, надо было это делать чаще. Может быть, я хотел, чтобы ты делилась со мной так же, как с Моной. Ты рассказывала ей все, а мне — нет. Иногда казалось, что ты мне просто недостаточно доверяешь. А если не доверяешь близкому человеку, то как можно с ним жить?
Она не шелохнулась. Руки сложены на коленях.
— Объясни мне кое-что, Адель. Почему ты не брала трубку, когда я названивал тебе из Штатов? Ты была недоступна все эти шесть месяцев. Чем же я так тебя расстроил? Если я этого не пойму, моя совесть будет нечиста. Со своей стороны, я все тебе объяснил. Так что теперь готов налаживать наши с тобой отношения.
Она покачала головой.
— Почему ты так сильно злилась на меня? Даже решилась на развод? Знаю, я был настоящим глупцом, но мне надо знать, чем же я так тебя обидел. Ты всегда хотела видеть меня серьезным. Ну вот, теперь я серьезен, как никогда. Поговори со мной.
— Ну, все не так просто…
Он мельком взглянул на нее. Кажется, она была готова вот-вот зареветь.
— Я не могу говорить об этом сейчас, Ник. Так что тебе лучше смотреть на дорогу. Поговорим позже.
И это была не просьба, а почти что приказ. Тема закрыта.
Вот опять она захлопнула дверь прямо перед его носом. Ну и как ему пробиться к ней через эту преграду? С утра он был настроен так оптимистично… Но сейчас Ник видел, что Адель права, утверждая, что без разбора завалов прошлого у них просто не может быть будущего.
* * *
Поездка в молчании немного успокоила Адель. Они свернули на дорогу, которая вела мимо Лох-Ломонд, и остановились в деревеньке Лусс пообедать припасами, которые приготовила для них Делла.
По обеим сторонам дороги ютились крошечные каменные коттеджи, и из каждой трубы вырывался белый дым, хорошо видимый в морозном февральском воздухе. Солнце висело низко над горизонтом, и все вокруг казалось желтым и серым. Они спустились вниз, к берегу озерка, и присели на скамеечку, чтобы выпить крепкий бульон из термоса и съесть сэндвичи.
Ник говорил мало, но винить его в этом она не могла. Он просто давал ей время все хорошенько обдумать.
От полной откровенности Адель отдалял лишь один страх: страх того, что он узнает об очень важной вещи — о появлении ребенка, их ребенка. И это приводило ее в ужас. Если она расскажет Нику о случившемся, Ник возьмет над ней верх. И если он решит бросить ее второй раз, она уступит, не будет бороться…
Впрочем, надо смотреть в лицо опасности. В прошлый раз ее жизнь висела на волоске, но она выкарабкалась.
Да и какая разница? Даже если она ничего не расскажет, все равно потеряет Ника. Если бы только у нее была гарантия!
Его голос прервал ее мучительные размышления.
— Хочешь?
Она посмотрела на оставшийся сэндвич. Толстый кусок свежего белого хлеба с кусочками сыра и ветчины. Выглядело аппетитно, но есть не хотелось.
— Нет, оставлю тебе.
Неожиданно она поднялась.
— Вернусь через минуту. Надо сделать один телефонный звонок.
У Ника не было выбора. Он лишь молча пожал плечами, ничего не сказав.
Адель пошла вдоль берега, держа мобильник в руке. Звонила она Моне.
— Алло?
— Привет, это я.
— Подожди минутку…
Адель слышала, как Мона разговаривает со своим младшим.
— Так, теперь я вся внимание. Есть новости из Шотландии? Загрузила своего бывшего разводом?
Адель усмехнулась:
— Ну, пока что он еще мой муж, официально. Нет, я не стала использовать это в качестве оружия.
— Плохо. Что он говорит в свою защиту?
Адель вздохнула.
— Он хочет дать нам второй шанс.
Мона фыркнула.
— Он говорит, что теперь все будет иначе.
— Все они так говорят, Адель. И всегда приводят разумные, рациональные доводы в пользу своего поведения. И ты дура, если этому веришь.
— Знаю, знаю. Но он правда изменился… или, может, это я изменилась. Не знаю.
Мона немного смягчилась.
— Будь начеку. Леопард никогда не сменит своих пятен, даже если он клянется и божится. Даже если хочет… Помнишь, во что он тебя вверг?
Адель задумалась. У них с Ником бывали и часы счастья… Этого она тоже не забыла.
— Я все помню, — только и сказала она.
— Поверь, Адель, этот хищник может быть даже очень милым, когда ему надо. Не ведись на это. Лучше смотри в корень вещей. Это мой совет.
— Ладно. Я буду осторожна. Береги и ты себя, Мона.
Женщине показалось, что она только что начала доверять своим чувствам, а тут… Но вдруг Мона права? И леопард не меняет своих пятен?
— Звони мне, если понадоблюсь, ладно?
— Ладно.
— Ну, пока.
Ник доел свой сэндвич и спокойно сидел на скамейке. Адель ужасно хотела побежать к нему, рассмеяться и обнять… Но как растопить ту ледяную стену, которую она сама же и установила между ними?
Этот мужчина всегда был полон живого веселья и радости жизни. Именно этого не хватало Адель. За девять месяцев одиночества она могла это оценить полностью.
Она подошла к нему. Ник кидал камешки в озеро.
— Ник, зачем ты вернулся назад? В Англию, я имею в виду.
Он посмотрел на нее. Усталость сквозила в его взгляде.
— Ты и сама прекрасно знаешь, почему я вернулся домой.
