Вместе с секретаршей они выбрали день операции. Но прежде ей нужно было посетить анестезиолога. Оказалось, он как раз был в клинике и согласился принять ее без записи. Она обрадовалась — не придется мотаться лишний раз. Они прошли к нему в кабинет. Он включил музыку: «Это Бах. Вы любите Баха?» Она ответила, что любит, хотя слышала это слово в первый раз. Не хотелось выглядеть полной дурой. Он задал ей кучу вопросов о здоровье. И о причинах операции тоже. «Разумеется, вы можете не отвечать. Но я предпочитаю, чтобы между мной и пациентом устанавливались доверительные отношения…» Он говорил таким мягким голосом, глядел на нее так дружелюбно, а музыка была такая красивая, что ее вдруг отпустило. Исчезло то отвратительное ощущение, что она совершает нечто предосудительное. И она все ему рассказала. Ей было десять лет, когда они вдруг начали расти… Ужасно быстро. А вскоре после этого в первый раз пошла кровь. Как же она испугалась! Поделилась с матерью, но та только посмеялась. Она сильно пила, и все зубы у нее были гнилые. Наверное, поэтому она казалась такой страшной. Прямо ведьма, понимаете? Ну и с отчимом все пошло наперекосяк. Он начал как-то странно на нее поглядывать. Все старался ее потрогать. Посылал в подвал, а потом прижимался к ней на лестнице. Терся об нее. Нет-нет, ни до чего серьезного не доходило, но ей и так хватало… Можете себе представить. В одиннадцать лет она от них сбежала. Но ее поймали жандармы. И вернули домой, не задавая вопросов. Потом мать умерла. От цирроза, естественно. Ее поместили в приют, а потом в приемную семью. Вначале все шло хорошо, жена была очень даже приятная. Но вот муж… Тот же случай, что и с отчимом. Только и делал, что пялился на ее сиськи… Ой, извините. Она рассмеялась. Сиськи-масиськи… Глупо, но меня всегда это смешило, извините… Ладно. В общем, она вернулась в приют. А в тринадцать пустилась в бега. И встретила парня немного старше себя. Он ей понравился. А главное — у него была машина. И она подумала, что он сможет увезти ее далеко-далеко. За тысячи километров отсюда. Но нет. Его интересовало то же, что и остальных, вот и все. Она поняла это слишком поздно. С ним с первым у нее было по-настоящему. И она забеременела. Трах! С первого раза. А потом так и пошло. Смысла нет рассказывать… Вот. Но, может, после операции, если в один прекрасный день кто-нибудь ее полюбит, это будет ради нее самой, а не из-за ее… Как вы думаете? В любом случае стоит попробовать.
Она провела рукой по лицу и волосам, словно стряхивая запутавшиеся в них воспоминания и образы. И добавила:
— Красивая музыка, этот ваш бабах. Мне правда понравилось.
Он подарил ей диск и проводил до двери кабинета. Пожал руку, глядя прямо в глаза:
— До свиданья, мадемуазель.
37
Дэн, мой малыш
Том усадил Мадлен в тачку и со всех сторон обложил подушками. Ходить ей трудно. Слишком быстро устает. А так он будет ее катать. Чтобы она могла следить за тем, что он делает, и давать указания по уходу за огородом. Временами на нее нападает дремота, но, очнувшись, она тычет ему палкой. Справа по борту слизняк! Не наступай туда, бегемот несчастный! Ты что, не видишь, там петрушка вылезает! Вон тот пасынок оборви! От Мадлен он узнал, что если вымочить помидорные пасынки в специальном растворе, а потом посадить, то они дадут новые побеги. Проделав этот фокус, они получили в три раза больше рассады, чем у них было вначале, так что ему не понадобилось больше ничего таскать у соседей. В общей сложности у них теперь росло почти четыре десятка помидорных кустов. И на самых ранних уже появились маленькие помидорчики. Том пребывал в радостном возбуждении. Это был его первый огород. Он подолгу разглядывал каждое растение. Мадлен старалась умерить его пыл. Никогда не знаешь, какая напасть случится: то грозой все побьет, то мучнистая роса нападет! Но Том ей не верил. Никаких гроз не предвиделось, а крапивный компост держал все болезни, включая мучнистую росу, на расстоянии. И потом, ему нравилось мечтать. В отличие от Мадлен, которая ко всему подходила с практической точки зрения. Например, она уже озаботилась банками. Потому что, если все пойдет хорошо, придется, черт побери, заняться консервированием. На зиму. Томатная паста, салаты, кетчуп… Она произносила «кечуп», и его это смешило.
Том остановил тачку у двери в старый курятник. Она ткнула своей палкой внутрь:
— Посмотри в глубине… Вон в тех коробках.
Из коробок он вытащил огромное количество стеклянных банок, жутко грязных, засыпанных мышиным пометом. Разумеется, она велела их отмыть. Не самое веселое занятие. И потом, куда спешить? Впереди еще куча времени. Помидоры пока не созрели. Но Мадлен любит командовать.
— Когда придет пора, скажешь мне спасибо. Тебе же меньше возни будет. Ты уж мне поверь, малыш. Бабуля свое дело знает.
Том читал комикс. Про чародея Мэндрейка. Человека, наделенного мощной гипнотической силой. Мадлен проснулась — в шестой раз за день. Протянула к нему руку и погладила по щеке:
— Дэн…
Том поднял глаза.
— Нашел свои книжки, мой милый? Рад, наверно?
Он кивнул.
— А почему ты ко мне совсем не приходишь? Забыл меня?
Тому стало неуютно. Как всегда в такие минуты. Когда кажется, что она где-то далеко, очень далеко. И страшно, что она не вернется. Не найдет дороги назад.
— Ну что вы, Мадлен, я часто прихожу.
— Что ты, что ты? Какая я тебе Мадлен?
Том не смел шелохнуться. Она зажмурила глаза, крепко-крепко, как будто от боли. Но это длилось недолго. Вот дыхание у нее выровнялось. Она снова задремала. Том вздохнул.
Он вернулся в дом, огляделся вокруг. Выдвинул ящик комода. Обрывки веревки, пробки, резинки. Задвинул. Открыл соседний. Постоял в нерешительности, потом протянул руку за удостоверением личности и медленно повернул его лицевой стороной к себе. На фото точно она, хотя и моложе. Но она не очень изменилась. Он стал читать документ. Фамилия, имя. Никакой Мадлен. Он задвинул ящик, вернулся в сад, сел рядом с ней и продолжил читать комикс с того места, на котором остановился.
Теперь он все понял. И на душе стало спокойнее. А значит, он больше не будет так волноваться, когда она в следующий раз вернется в прошлое. В те времена, когда ее звали вовсе не Мадлен и когда у нее, очевидно, был сын. Который любил читать комиксы.
38
Памятный обед
Арчибальд и Одетта хлопотали насчет обеда, на который пригласили Раймона, старого целителя, и его жену Мину. Оба заметно нервничали, потому что ни тот ни другая готовить не умели. Одетте отлично удавался шоколадный торт, но что до всего остального — нет, тут ей еще учиться и учиться. После многолетней диеты на основе быстрозамороженных блюд не так просто усмирить плиту. Что уж говорить об Арчи! Его таланты исчерпывались изготовлением коктейлей, картофельного пюре и тертой моркови. Вне этого списка он чувствовал себя совершенно беспомощным. А потому с утра пораньше они устремились в книжный магазин. Хозяином книжного был очень хороший человек. Который обычно давал им прекрасные советы. И на сей раз он горячо порекомендовал книгу рецептов местного автора, пользовавшегося его особенным уважением. Расхваливая книгу, он ухмылялся уголками губ. Но они вспомнили об этом только теперь. И поняли, что проявили излишнюю доверчивость. Как бы то ни было, книгу они купили. Вернувшись домой, бросились изучать свое приобретение. И слегка обомлели. Сначала от фотографии автора. Потом от самих рецептов. Хотя, если честно, одно вполне соответствовало другому. «Большая книга диких рецептов Мари-Розы». Со снимка, надо полагать, на них смотрела Мари-Роза собственной персоной. Очень, очень, очень дородная женщина, которая улыбалась, обнажив два передних зуба. По всей очевидности, единственных, которые у нее остались. От ее улыбки их мороз подрал по коже.
