Да, с каждым вдохом он все больше убеждался в правоте ее слов. Он действительно хочет совратить ее. Ужасно хочет. Фрэнк славился своей выдержкой и терпением, но, когда дело касалось Вирджинии, от его хваленой выдержки не оставалось и следа. Он хотел ее. Прямо сейчас. Он уже начинал сожалеть, что однажды прикоснулся к ней, ощутил вкус ее губ. Она занимала все его мысли, заставляя забывать о неотложных делах и поисках отца. В пальцах от желания прикоснуться к ней возникал зуд, а рот наполнялся слюной…
Фрэнк немного отодвинулся от нее — настолько, чтобы иметь возможность заглянуть Вирджинии в глаза.
— Так вот чем ты занимаешься, да? — хрипло произнес он. — Отвлекаешь меня, чтобы первой найти моего отца?
— Ты и впрямь считаешь меня столь расчетливой, Маллори?
Ему резало слух, что она снова называет его Маллори.
— Да.
— Тебе известно, что это не так.
Сглотнув, он положил руку ей на бедро. Облизав пересохшие губы, стиснул его изгиб пальцами через гладкую ткань юбки. Проделав это, Фрэнк вдруг вспомнил, какова на ощупь ее обнаженная кожа — каждый ее дюйм был подобен мягчайшему шелку.
— Вчера в своем пеньюаре ты выглядела великолепно, — не удержался он от замечания.
Меньше всего Фрэнку хотелось говорить об этом, но близость Вирджинии, ее губы рядом с его губами… нет, он просто не мог промолчать.
Склонившись ниже, он прикоснулся к ее губам, грудью ощутил упругость ее небольших грудей. Лишь когда желание стиснуть их и вращать в пальцах затвердевшие соски грозило стало нестерпимым, Фрэнк отпрянул.
— Мы уже обсуждали это, помнишь? — Она поджала губы, стараясь выглядеть рассерженной, хотя в ее голубых глазах читалось желание. — Нельзя, чтобы тебя видели здесь, — строго сказала она. — Что ты задумал, Маллори? Добиваешься, чтобы меня уволили?
Слова эти почему-то задели его.
— Тебя только это заботит? — тихо произнес Фрэнк, взъерошив пальцами волосы.
— Да, мне не безразлична моя карьера. А тебе?
Он пришел сюда с готовой программой поведения, но теперь оказался не в состоянии следовать ей. Шелковистые пряди ее волос струились по плечам, требуя от него прикоснуться к ним. Ее алые губы манили к себе. Ему вдруг захотелось слизать с них всю помаду… целовать Вирджинию до тех пор, пока губы ее не приобретут свой естественный цвет. А эти глаза! Черт бы побрал эти глаза, сжигающие его своим голубым огнем!
— Маллори, ты меня слушаешь? Речь идет о моей карьере.
— Готов поспорить, что для тебя она важнее всего остального, — буркнул он, презирая себя за эти слова, но желая разжечь в Вирджинии страсть.
Взгляд его скользнул по ее точеному лицу так медленно, словно он впервые увидел его. Видимо, она принадлежала к числу самых амбициозных женщин из всех известных ему.
Уважая ее за это, Фрэнк тем не менее хотел, чтобы ее карьера не служила камнем преткновения в их отношениях.
— Мне пришлось много потрудиться, чтобы стать тем, кто я есть, — сказала она.
— Мне тоже.
— Твой отец наверняка составил тебе протекцию.
— И ты убеждена в том, что он мошенник.
— Не увиливай от темы разговора, Маллори.
— Я шеф службы безопасности крупной фирмы. Тебе ли говорить мне о честолюбии, Вирджиния?
— Вот именно, — рявкнула она, — поэтому не ставь под угрозу карьеру, которая мне дорогого стоила!
— И в которой ты еще не достигла вершины?
— Не знаю, откуда у тебя взялось столько обвинений сегодня! — Голос ее звучал твердо, но тело дрожало, и Фрэнк не мог понять, виной тому злость или желание. — Но если ты думаешь, что можешь так со мной говорить, то ты ошибаешься. — Вирджиния впилась в него взглядом. — А теперь мне нужно, чтобы ты ушел, пока мой заместитель не увидел тебя.
— Он меня не увидит. Он обедает.
— Откуда ты знаешь?
— Я проверил. У меня тут есть знакомый. — Фрэнк вспомнил о Дайане и добавил: — У нас, Маллори, много знакомых.
— Ты проверял, на месте ли мой заместитель?
— Да.
— Спасибо. — Вирджиния явно испытала облегчение.
По правде говоря, он заботился и о своей репутации.
— Моя карьера тоже под угрозой.
Словно боясь, что их подслушают, Вирджиния тихо произнесла:
— Нас обоих могут уволить.
Голос ее зазвучал еще тише, но, к сожалению, от этого он лишь стал еще более манящим, и Фрэнк машинально наклонился ниже, будто не хотел пропустить ни слова из того, что Вирджиния говорит. Словно мотылька, летящего на огонь, его влекло к этой женщине.
— Это мало вероятно, — продолжила она, а он пытался не обращать внимания, как ее хриплый голос влияет на него. Казалось, он воздействует на каждое нервное окончание, и кожа у Фрэнка зудела. — Но если кому-то захочется припереть нас к стене, то нас обоих могут обвинить в попытке воспрепятствовать правосудию, Маллори.
— Фрэнк, — поправил он ее.
— Ты, похоже, забыл, что я расследую дело, к которому причастен твой отец.
— Должен признать, ты очень сексуальна, Вирджиния. Да, я признаю это сейчас, я думаю о прошлой ночи… и предшествовавшей ей ночи… и о ночи перед ней…
— Прекрати!
Он не унимался.
— Покинув твою квартиру, я думал о тебе… о том, как ты выглядела накануне, почти обнаженная… в этом самом пеньюаре… для меня.
От нахлынувших воспоминаний Фрэнк резко втянул в себя воздух. Перед его взором стояли ее груди, которые уютно лежат в его руках, их темные, возбужденные соски под прозрачной тканью. Затаив дыхание, он вспоминал, как смотрел на ее талию, на изгиб бедер… Вспомнилось ему, и как взгляд Вирджинии скользил по его обнаженному телу, а глаза горели от желания.
Сейчас же он, похоже, ее абсолютно не интересовал. Даже выражение лица Вирджинии стало под стать ее убийственному настроению.
— И что это должно значить?
— Признаю, что ты чертовски сексуальна, но я не забыл, что ты собираешься упечь за решетку моего отца. Невинного человека, — добавил Фрэнк.
— Еще одна причина, по которой тебе не следовало приходить сюда.
— Нет, именно поэтому я и пришел.
Он долго и пристально смотрел на нее, испытывая острое желание избавиться от мук. От одного присутствия рядом с Вирджинией Фрэнк испытывал сексуальное возбуждение, а воспоминания о том, что между ними происходило… то, чего он хотел от нее вновь, лишь усиливали его.
Виноватое выражение, появившееся на ее лице, не улучшило настроения Фрэнка.
— Ты пришел сюда ради этого дела? У тебя появилась информация?
— Информация? Ты по-прежнему не унимаешься, да?
