— Ты любишь его?
Не отрывая взгляда от дороги, Райан пожал плечами.
— Думаю, да.
— Разве это не ты несколько дней назад говорил, что любви не существует?
Он бросил на нее быстрый взгляд.
— Любить детей — это совершенно другое.
Анна отвернулась, его слова причинили ей боль.
— Я имел в виду, что романтической любви не существует, — добавил он.
Он сказал это так, словно давал ей понять, что он может любить ребенка, но не женщину. И он не смог бы полюбить ее. К ее горлу подступил комок, а на глаза начали наворачиваться слезы. Все еще не глядя на него, она сказала:
— По-моему, ты просто боишься признаться самому себе, что твое детство оставило в твоем сердце такие глубокие раны, что ты до сих пор не можешь многое простить этому миру.
Райан нахмурился.
— Ты думаешь, только родители оставили шрамы в моем сердце? Я не верю в любовь между мужчиной и женщиной вовсе не из-за моего несчастного детства. Я вовсе не обманываю себя, в отличие от тебя. Ты во всем и во всех сомневаешься.
— Это не так.
— Я с самого начала нашего знакомства делаю все возможное, чтобы завоевать твое доверие, но постоянно наталкиваюсь на твое сомнение. Тебе нужно расслабиться. Ты ведешь себя так, словно все на свете задумали достать тебя.
Анна посмотрела на него возмущенно.
— Это неправда!
— Да перестань ты. С самого первого дня ты постоянно ждешь, что я причиню тебе боль. Ты готова вообще не подпускать никого ближе, чем на пять метров, только чтобы никто не смог обидеть тебя.
— Никого не подпускать? Так же, как и ты?
— Я?
— Да, ты боишься полюбить кого-нибудь, потому что ждешь предательства. Это то же самое.
— Но ведь ты сама отрицаешь существование любви, хотя занимаешься самым романтическим делом на земле — создаешь подвенечные платья. Так кто из нас обманывает сам себя?
Анна застыла пораженная, не зная, что ответить. Она создавала наряды для невест, но сама не надеялась когда-нибудь облачиться в один из них. Эта мысль всегда заставляла ее сердце болезненно сжиматься.
— Анна, посмотри на меня.
Она медленно повернула голову, Райан смотрел на нее небесно-голубыми глазами, светящимися заботой.
— Прости, что расстроил тебя. — Он протянул руку и легонько погладил ее по щеке кончиками пальцев, потом наклонился и нежно поцеловал, обняв одной рукой за плечи.
В его руках было уютно и безопасно.
— Я никогда тебя не обижу, — прошептал он прямо ей в ухо.
Он, безусловно, был самым лучшим мужчиной из всех, что она встречала, но внутренний голос твердил ей, что не стоит терять голову, ведь он никогда не сможет полюбить ее. А когда Райан узнает, кто она на самом деле, он будет считать ее лгуньей, а вовсе не той простой и работящей девушкой, которую он знает.
Ее мысли утонули в нежном головокружительном поцелуе, когда Райан снова завладел ее губами. Игнорируя доводы внутреннего голоса, убеждающего ее, что она снова делает ошибку, Анна вся отдалась этому поцелую, не в состоянии оторваться от его мягких и сладких губ. В объятиях Райана все на свете теряло смысл.
— Боги небесные! — произнесла Анна, увидев утреннюю газету, лежащую на столике в вестибюле ее отеля.
Она покачала головой, пытаясь отогнать наваждение, но газета никуда не исчезла, как и ее заголовок:
«Анна Синклер, богатая наследница из Филадельфии, маскировалась под Анну Симпсон, дизайнера подвенечных платьев, ставшую вместе с Райаном Кавано победительницей конкурса на лучшую свадебную пару».
Дрожащими руками развернув газету, Анна начала читать:
«Женщина, игравшая счастливую невесту Райана Кавано, владельца известной фирмы «Джава Джойнт», в действительности оказалась Анной Синклер из Филадельфии, дочерью одного из самых богатых людей Америки, банковского барона Питера Синклера…»
Анна смяла газету, не в состоянии читать дальше, и, сняв очки, — теперь они ей были ни к чему, — присела на диван.
Как такое могло произойти? Когда она приехала в Портленд, ни один человек не узнал ее, пока она случайно не забыла надеть шляпу и очки…
Посыльный из прачечной.
Ну, конечно! Скорее всего, он и подбросил эту историю газетчикам, а та журналистка на шоу, которая так внимательно за ней следила, опубликовала ее.
Будь все проклято! Почему именно сейчас, когда все начало налаживаться? Вчерашняя ее встреча с мистером Льюисом прошла успешно, он даже готов был подписать контракт.
Меньше чем через час у них была назначена еще одна встреча.
Но даже не это беспокоило Анну больше всего.
Что будет, если Райан узнает эту историю из газет? Он никогда не простит ей, что она скрыла от него свое настоящее имя. Это ужасно. Она никогда больше не увидит его. Этого не должно произойти, потому что… Она любит его.
Несмотря на все ее попытки избежать этого, она все-таки влюбилась в Райана Кавано, успешного бизнесмена и самого доброго и заботливого человека, которого она знала.
Как же она это допустила? Как она так быстро потеряла бдительность?
На противоположной стороне вестибюля Анна заметила мужчину в коричневом костюме, явно направляющегося к ней. Репортер.
Черт, неужели она всю жизнь так и будет бегать от этих надоедливых папарацци?
— Анна Симпсон? — Мужчина был уже в нескольких метрах. — Или мне лучше называть вас Анной Синклер?
Вскочив на ноги, Анна быстро надела очки и, запихнув газету в свою соломенную сумку, бегом кинулась к выходу.
— Подождите! — раздалось у нее за спиной. — Мне нужно задать вам несколько вопросов.
В рекордное время, преодолев расстояние до своей машины (слава богу, Райан сдержал свое слово и позаботился о том, чтобы ее починили), Анна села внутрь и повернула ключ зажигания, как раз во время, чтобы не попасться в лапы репортера.
Выехав со стоянки, она совершенно не знала, куда ей податься.
Нужно все рассказать Райану, прежде чем он прочитает газеты.
Уже через несколько минут она припарковалась рядом с большим бизнес-центром. Анна поднялась на лифте и, с трудом заставляя себя идти, направилась по коридору к офису Райана.
Дверь офиса была распахнута. Прижавшись к стене, Анна кусала губы, не зная, как начать свой рассказ. Наконец, набравшись смелости и изобразив улыбку, она переступила порог и постучала по открытой двери.
Райан сидел за огромным дубовым столом, что-то поглощено печатая на компьютере. Недовольный тем, что его отвлекли, он нахмурился, но, увидев Анну, улыбнулся.
