Внезапно к Еве стала возвращаться способность мыслить. Презервативы? Господи, раньше она никогда не была такой беспечной. Возбуждение охватило ее с новой силой.
— Проклятье, ну же! — Картер никак не мог разорвать обертку.
— Давай я помогу. — Ева приподнялась на локте, но еще одна пара рук только ухудшила положение вещей. — Я слышала о двойной упаковке, но это уже слишком.
Картер резко рванул фольгу и наконец достал презерватив.
— Где есть воля, всегда найдется решение.
Ева улыбнулась и схватила прозрачный кружок.
— Мне кажется, здесь требуется участие женщины. — Она опустила глаза и восхищенно произнесла: — Позволение свыше получено. Я могу действовать?
— Только об этом и мечтаю.
Ева ловко справилась с презервативом. Почувствовав ее нежное прикосновение, Картер застонал. К черту ожидание.
Ева приподняла бедра, впуская горячую плоть. Картер начал двигаться. Сначала медленно, осторожно, затем быстрее, жестче. Ее голова откинулась назад, глаза закрылись, она отдавалась танцу блаженства. Ева сконцентрировалась на каждом движении, на каждой части своего тела, замирающего под ласковой рукой и с жадностью отвечающего на малейшее его прикосновение. Ее руки вцепились в крепкие ягодицы; голова кружилась, сознание раздваивалась. Ева полностью отдалась своим желаниям и страсти. Очередной толчок вознес ее к небесам, и она закричала. Дрожь сотрясала ее тело, передавалась Картеру в виде сладкой отравы, проникающей в каждую клеточку организма. И вот глухой, сдавленный крик вырвался и из его груди.
Они лежали на полу ослабевшие и счастливые. Ева слушала его прерывистое дыхание, гулкое биение сердца и улыбалась. Вокруг валялись разбросанные вещи, банка с ореховым маслом закатилась под холодильник.
Ева прижалась щекой к макушке Картера, его густые мягкие волосы пахли шампунем.
— Теперь ореховое масло будет ассоциироваться у меня с самым великим наслаждением в мире.
— Надеюсь, что так. — Картер погладил ее бедро. — Я хочу кое в чем признаться.
Еву охватил страх. Неужели он сейчас заявит, что женат?
— В чем? — глухо спросила она.
— Боюсь, мне придется лежать здесь очень долго.
— Слава богу. — Облегчение нахлынуло на нее как теплый ласковый дождь.
— Слава богу? Я не способен двигаться, возможно даже, жить, а ты говоришь «Слава богу»?
— Меня это не заботит. — Ева легонько похлопала его по безумно сексуальной ягодице. — Я подумала, ты собираешься сказать мне, что женат или помолвлен.
— Извини, что разочаровал.
— Ты не можешь разочаровать.
— Я свободен как птица. — Картеру нравились ее слова. Он поцеловал Еву в лоб. — Никаких долгов, даже последний кредит за машину недавно выплатил.
— Пожалуйста, только не говори, что ты выплачивал кредит за грузовичок, на котором ездишь.
— Я оскорблен до глубины души. Этот грузовичок — моя гордость и отрада.
Несмотря на то что когда-то Картер владел шикарными машинами, символами роскоши и богатства, маленькая развалюха «тойота» занимала особое место в его сердце. Он посмотрел на Еву, на ее всклокоченные волосы, на лицо, все еще пылающее и влажное, и в его памяти всплыли картины фантастического секса, который у них только что был. Картер вдруг почувствовал, что есть кое-что в его сердце, что важнее дряхлого грузовичка, который едва ли сможет пройти техосмотр.
— Я свободен, — повторил он и ощутил, как рука Евы скользнула вниз. Конечно, в его сердце еще много места. — Кажется, мне стоит подумать о том, чтобы вернуться в тот счастливый миг, когда ты в экстазе выкрикивала мое имя, а я показывал тебе нечто более совершенное, чем Млечный Путь, — путь страсти.
Ева тихо засмеялась. По всему телу распространялись теплые волны.
— Я вижу, ты щедр на метафоры.
— Не всегда, только в исключительных случаях.
Ева округлила глаза.
— Скромность украшает. — Она уже чувствовала его растущее возбуждение. — Тебе понравилось?
— О да. — Картер лукаво улыбнулся.
— Значит, ты знаешь, как нам отпраздновать такое событие?
И прежде чем Ева успела понять, что происходит, Картер подхватил ее на руки и понес в спальню.
— Я уж боялся, ты никогда не спросишь.
Картер разрушил ее привычный мир. Никогда больше она не будет смотреть на ореховое масло без сладкой дрожи в паху.
Кровать Евы с момента приезда в Грантэм была девственна и непорочна. И вся эта высокая нравственность никогда не казалась такой первобытной. Прямо затворничество какое-то.
Теперь Ева наслаждалась вечерней зарей, вытянув вверх ноги. Картер попросил ее надеть шлепанцы с красивыми шелковыми камелиями посередине, которые были на ней на параде, и сейчас Ева восхищалась крупными круглыми темно-розовыми лепестками. Никогда раньше она не замечала, насколько чувственен этот цветок.
Картер сел на постели и поцеловал ее колено.
— Я буду смотреть с тобой парад выпускников каждый год. — Сердце Евы забилось чаще при словах «каждый год». Моран посмотрел на будильник и быстро поцеловал ее в губы. — Ненавижу разрушать счастливую идиллию, но времени нет. — Он встал и направился в ванную.
Ева немного смутилась его внезапным уходом. Она сняла с постели простыню и, обмотавшись ею, последовала за ним. Обуявшая ее скромность после тех откровенных вещей, которые они проделывали в кухне и в гостиной, казалась нелогичной. Но она такая, какая есть.
Картер казался огромным в небольшой ванной комнате, выдержанной в контрастных черно-белых тонах.
— Веселенькая занавесочка, — констатировал он, заметив вошедшую Еву. — Поднимает настроение. Кстати, ты можешь первой принять душ, но только не долго.
Ева задумалась и сказала:
— Позволь высказать дикое предположение: ты спешишь?
— Скорее, мы спешим. Нас пригласили на обед, который начнется… о, через десять минут.
— Что? — не поняла Ева. — Какой еще обед?
— Разве я тебе не сказал?
— Нет, не сказал. — Она крепче прижала к груди простыню.
— Симона и Тед пригласили нас к себе на пикник. Так что, думаю, нам стоит поторопиться. — Картер залез в ванну и включил душ. — Не хочешь погреться? — Он улыбнулся и потянул Еву к себе.
— Мне казалось, что мы спешим. — Ева сбросила простыню и прижалась к Картеру.
— Но это было до того, как возникли непредвиденные обстоятельства. — Он задернул занавеску и направил струю ей на грудь.
— Обстоятельства? — спросила Ева, задыхаясь, и закрыла глаза.
— Замри. У меня такое чувство, что наше расследование требует пристального внимания.
