– Знаете, мисс Тавернер, из разговора с вами я понял, что отсутствовал в городе намного дольше, чем полагал, – заметил джентльмен, напустив на себя комически-растерянный вид. – Когда я уезжал из Лондона в Чевели[49], уверяю вас, мистер Миллз еще не задавал тон в обществе.
– О, – возразила она, – вы не должны думать, будто я не знаю, кому это по силам. Мне буквально все уши прожужжали этим Красавчиком Бруммелем! Мне говорят, что я должна всеми силами добиваться его расположения, если хочу иметь успех в обществе, но я заявляю вам откровенно, сэр: у меня нет таких намерений! – Заметив легкое недоумение в его глазах, девушка с вызовом добавила: – Мне очень жаль, если он тоже приходится вам другом, но я уже приняла решение: меня не интересуют ни его хорошее мнение, ни покровительство.
– Мне вы можете излагать свое мнение о нем совершенно свободно, – серьезным тоном уверил ее собеседник. – Но что же он такого сделал, чтобы заслужить ваше презрение, сударыня?
– Да вы только взгляните на него, сэр! – сказала Джудит, многозначительно переводя взгляд на живописную фигуру в другом конце зала. – Сюртук с блестками! – с невыразимым презрением протянула она.
Он проследил за ее взглядом.
– Совершенно с вами согласен, мисс Тавернер. Хотя я лично не рискнул бы назвать это сюртуком.
– О, и это еще не все! – сказала Джудит. – Я только и слышу о его аффектациях и дерзости! Положительно, он переполнил чашу моего терпения.
У нее вдруг сложилось впечатление, будто собеседник от души потешается над ней, но, когда он заговорил, голос его прозвучал с подкупающей серьезностью:
– Увы, сударыня, но ведь именно странности мистера Бруммеля делают его личностью столь известной. Если он перестанет смущать пристальными взглядами герцогинь или не будет небрежно кивать принцам, поворачиваясь к ним спиной, то о нем через неделю забудут. А если мир настолько глуп, чтобы восхищаться его нелепостями – речь не о нас с вами, разумеется, – то о чем это говорит?
– Ни о чем, полагаю, – пожала плечами Джудит. – Однако, если я не смогу преуспеть без того, чтобы всеми правдами и неправдами добиваться его расположения, тогда предпочту потерпеть неудачу.
– Мисс Тавернер, – ответил он, и в глазах его вновь заплясали смешинки, – я предрекаю, что вы произведете фурор.
Она покачала головой.
– Почему вы так думаете, сэр?
Он поднялся.
– Нет, сударыня, я так не думаю. Я в этом уверен. Сейчас на вас устремлены все взоры. Вы занимали меня разговором более получаса. – Он отвесил ей изысканный поклон. – Могу ли я рассчитывать на то, что вы удостоите меня чести принять у себя?
– Мы будем рады, сэр.
– В самом деле? – обронил он загадочно и отошел туда, где стену подпирал лорд Олванли.
А в следующий миг к мисс Тавернер подскочила миссис Скаттергуд и заверещала от восторга:
– Любовь моя, что он сказал вам? Немедленно расскажите мне!
Джудит обернулась к ней.
– Сказал мне? – в недоумении повторила она. – Он спросил, может ли нанести нам визит, и…
– Джудит! Нет, правда? О, неужели, наконец-то… Однако! Но вы так долго беседовали! Боже, о чем же вы еще говорили?
Джудит с немым удивлением уставилась на свою дуэнью.
– Но какое это имеет значение, мадам?
Миссис Скаттергуд, обуздывая негодование, сдавленно хрюкнула.
– Господи милосердный! Более получаса вы удерживали подле себя мистера Бруммеля, а теперь спрашиваете у меня, какое это имеет значение?
Джудит, ахнув, побледнела.
– Мадам! О боже, мадам, неужели это действительно был мистер Бруммель?
– А кто же еще? Собственной персоной! Но, моя дорогая, я ведь предупреждала вас! Или вы ничего не поняли?
– Я полагала, вы имеете в виду вон то отвратительное создание в зеленом сюртуке, – потерянно отозвалась Джудит. – Я и представить себе не могла… – Она умолкла и метнула растерянный взгляд туда, где стоял мистер Бруммель.
Взгляды их встретились; он улыбнулся ей одними глазами; нет, он положительно улыбнулся ей!
– Клянусь, что готова обнять его! – провозгласила миссис Скаттергуд, жадно поглащая этот обмен взглядами. – Итак, вы произвели нужное впечатление, моя дорогая! Какое несчастье для мистера Миллза! Должно быть, Бруммель прослышал о том, как он отзывается о вас, смея настраивать людей против моей воспитанницы! Какая неслыханная наглость с его стороны!
– Да, он узнал обо всем, – сухо подтвердила мисс Тавернер. – Я сама рассказала ему об этом.
Глава 6
Два дня спустя мистер Бруммель нанес визит на Брук-стрит, где и задержался на три четверти часа. Мисс Тавернер принесла ему искренние извинения за свою невольную грубость, но он лишь покачал головой, глядя на нее.
– Многим доводилось выслушивать от меня грубости, сударыня, но никто не посмеет утверждать, будто слышал, как я имел глупость извиняться за них, – заявил он. – Единственное, из-за чего вы можете попросить прощения, – то, что приняли мистера Френшама за меня. Призна́ю, это стало для меня ударом. Мне казалось, подобное невозможно.
– Видите ли, сэр, вы вошли вслед за ним… а он выглядел очень уж изящно, – только и смогла сказать она в свое оправдание.
– В этом заслуга его портного, – заявил мистер Бруммель. – Что до меня, я заставляю портных шить так, как считаю нужным.
Мисс Тавернер пожалела, что рядом нет Перегрина, которому не помешало бы выслушать его слова.
К тому моменту как мистер Бруммель поднялся, чтобы откланяться, благоприятное впечатление, произведенное им на Джудит в «Олмаксе», лишь многократно усилилось. Он оказался очаровательным собеседником; его манеры показались ей безупречными, а вел он себя легко и непринужденно. Сентенции свои изрекал с насмешливым видом, словно подтрунивая над собой, чем изрядно позабавил ее. То ли потому, что решил поставить мистера Миллза на место, избрав для себя противоположную точку зрения, то ли оттого, что хотел сделать приятное своему другу Уорту, мистер Бруммель оказался достаточно любезным, чтобы проявить интерес к ее дебюту. Он посоветовал ей ни на йоту не отступать от своей сокрушительной откровенности. В речах и поступках она может быть настолько смела и выразительна, насколько сочтет нужным.
Мисс Тавернер метнула торжествующий взгляд на свою дуэнью.
– А могу ли я управлять собственным фаэтоном в Парке[50], сэр?
– Да бога ради, – ответил мистер Бруммель. – Нет ничего лучше. Делайте все, что в ваших силах, дабы выделиться среди прочих.
