Дядя Аким,
ты наверняка помнишь дедушку Асада. Сегодня день его рождения. В эту дату не езжу на кладбище. Прихожу на наш с ним кусочек берега, на невысокую скалу, где подолгу сидели. Он читал утреннюю газету, а я, сняв обувь и засучив брюки, ловил ногами брызги волн. Мечтал быстрее вырасти – ноги станут длиннее, и я легко дотянусь до воды.
Дедушка не любил кладбища. По дороге от дома к берегу их было три. Проезжающие мимо машины из уважения к покойным не сигналили и приглушали музыку. Я смотрел на выступающие из земли светло-коричневые камни, пыльные, потемневшие от времени и невнимания живых, и спрашивал: «Деда, почему мертвые под землей? Там мрачно, холодно, всякие букашки. Почему не на небе, где много солнца?» Он прикладывал ладонь к полуразрушенному шершавому кладбищенскому забору. Во взгляде смешанная со смирением тоска. «Ты прав, Финик. Умершим лучше на небе или в воспоминаниях».
Скучаю по нему. Он не упрекал за переменчивость, присущую моему характеру. «Это твоя уникальность, Финик. Кто-то тверд в решениях, но горделив, жесток с людьми. У тебя доброе сердце, это главное. Тот, кто будет укорять тебя за тебя настоящего, не твой человек, он с другого берега».
Дедушка не ругал меня за свободолюбие. В отличие от отца, который считал, что мужчина должен посадить дерево, построить дом и вырастить сына – буквально. Когда папа говорил мне об этом, я не мог скрыть удивления. «А те, кто, как дядя Тофиг, живут в пятиэтажке или, как наш учитель по рисованию Алик Гашимович, не имеет семьи, они что, плохие?» Папа вскипал, уходил курить на кухню, где выговаривал маме: «Пожалуйста, наш сын рассуждает как твой отец!» Меня не обижали его слова, наоборот, я гордился своей похожестью на дедушку.
Асад говорил, что море, музыка, немного хлеба, вера и свобода – это все, что нужно человеку. «А любовь?» – спрашивал я. Он доставал из кармана куртки инжирную пастилу с семенами аниса, протягивал мне. «Финик, любовь с рождения в человеке, без надобности искать ее вокруг».
Свобода ценнее любого внешнего комфорта. Без нее человек теряет себя, становится таким, каким он удобен окружающим, погибает. Свобода – это возможность ошибаться, идти против ветра и мнений, падать и снова вставать, с разбега прыгать в океан, плакать, делиться той драгоценной правдой, что на сердце, быть странным и глупым, любить себя неидеального, но стремиться стать лучше.
Э.Дядя Аким,
дедушка не вспоминал умерших с грустью или обреченным придыханием. Он улыбался, пересматривая светлые воспоминания.
«Их считают покойными, но они живы. Просто для одних стали невидимыми, для других – еще живее».
Асаду было чуть за тридцать, когда умерла его младшая сестра Замина. Он переживал, забросил дом, работу, себя. Жизнь для него померкла.
Однажды к сидящему у ее могилы Асаду подошел старенький мулла. Опустился рядом, перебирая черные четки. «Долго будешь обнимать камень? В нем нет твоей сестры, как и во всем кладбище». Сначала дедушка разозлился, хотел прогнать сумасшедшего, но помимо своей воли спросил: «Тогда где же она?»