Во время молитвы ее беспокойство усилилось. Анья вскочила, не обращая внимания на боль. Она чувствовала, что нужно немедленно что-нибудь предпринять. Близился священный час сумерек, час между светом и тьмой, и если она не выйдет сейчас, то заклинания ее могут потерять часть своей силы. В отчаянном стремлении защитить Ивейна девушка отбросила мысли о том, что тот, кто без позволения коснется заветного посоха, может осквернить его и – что самое ужасное – разбить магический кристалл.
Не теряя ни минуты, не раздумывая об опрометчивости подобного шага, Анья взяла посох Ивейна, прислоненный к шершавому камню стены. В руках жреца, повелевающего небесными силами, этот посох мог творить чудеса. Ей этого не дано, но ведь призыв ее прозвучит ради блага друида…
Остановившись неподалеку от пещеры, девушка подняла глаза к небу, окрашенному золотом и багрянцем заходящего солнца. В то время как пылающий шар торжественно и неспешно погружался в разливы розовато-пурпурного, набрасывая свой полог на лиловые тени земли, Анья, обеими руками подняв посох, нежным, вначале чуть неуверенным голосом затянула бесхитростное, но идущее от души песнопение.
Казалось, ее благие попытки не увенчались успехом. Затем, когда девушка уже почти смирилась с неудачей, кристалл на посохе вдруг засветился ярким, ослепительно белым светом. Голос Аньи окреп, и мелодия неземной красоты и гармонии лилась, возносясь к небесам, пока светлое умиротворение и ясность не снизошли на девушку, унося с собой все тревоги и даруя покой.
Уверовав, что у нее получилось и Ивейну ничто не грозит, Анья тихо стояла, вглядываясь в сиреневатую сумеречную дымку, когда до слуха ее донеслось серебристое, переливчатое журчание. Это был ручеек. Девушка знала, что он протекает поблизости, и теперь он, казалось, манил ее прохладой своих берегов. Анья вспомнила, как Клэр говорил об источнике и вытекавшем из него ручейке. Искушение было слишком велико и непреодолимо.
Ивейн сказал, что они с Киэром вернутся не раньше полуночи. Так что она предоставлена самой себе и может прекрасно искупаться. К тому же можно будет набрать родниковой воды в рог Ивейна и потом, вернувшись в пещеру, сварить кашу в помятом бронзовом котелке Киэра. Хотя в воздухе стоял еще жар летнего дня, к тому времени, когда Ивейн и Киэр вернутся, станет прохладно, и, невзирая на поздний час, горячий ужин придется как нельзя более кстати.
Радостное предвкушение охватило Анью. Нырнув в пещеру, она взяла рог для питья и перекинула его кожаный ремень через плечо. Потом вышла, крепко сжимая в руке посох Ивейна: с ним она чувствовала себя увереннее. Ничего, что у нее нет чистой одежды, подумала девушка. Сейчас тепло, и она быстро обсохнет, а плащ – просторный, ниспадавший до пят, укроет ее.
Зайдя чуть поглубже в заросли, Анья приостановилась и прикрыла глаза, чтобы не видеть окружающей красоты и лучше расслышать, откуда доносится журчание ручья. Идя на его ласковый плеск, она вскоре повернула налево, нырнула, пригнувшись, под нависавшие ветви и, обойдя полускрытые в высокой траве промоины, вышла на мшистый берег извилистой узкой речушки. Пройдя вверх по течению до самого родника, Анья наполнила рог для питья водой, повесив его на том же суку, к которому прислонила посох. Девушка отстегнула застежки плаща, и он, как темное облако, обвился вокруг ее крохотных ножек. Перешагнув через него, она вошла в ласковую, прозрачную воду.
– Аньи здесь нет.
Тоненький голосок Киэра зазвенел от тревоги. По его мнению, исчезновение девушки означало, что он приносит несчастье всем тем, кому встречается на пути. Он едва успел подружиться с Аньей– неужели теперь она стала жертвой безжалостных хищников в человеческом облике? Одна только мысль об этом привела мальчика в ужас.
Точно предвещая шторм, черные брови друида угрюмо сдвинулись. Сердце Ивейна тоже сжалось от страха при мысли об опасностях, грозящих его ненаглядной возлюбленной. Однако он тут же успокоился, сообразив, что, если бы с Аньей случилось несчастье, он бы почувствовал ее боль. Желая удостовериться в своих ощущениях, Ивейн закрыл глаза, и всеобъемлющий, глубокий покой смыл последние остатки тревоги. Теперь в нем проснулись и ожили обостренные чувства, особенно восприимчивые, когда дело касалось Аньи. Его усилия были вознаграждены – он ощутил, что ее окружает спокойная, безмятежная аура. На девушку никто не напал, хотя Ивейн и чувствовал, как темная угроза витает над их головами.
– Не беспокойся. – Друид обернулся к мальчику. Он чувствовал угрызения совести Киэра, как если бы тот рассказал ему о них вслух. – С Аньей ничего не случилось. Я знаю, где она.
Киэр посмотрел на стоящего перед ним жреца, лицо которого было бесстрастно, и только в глазах сверкали синие искры, как будто высеченные из крепчайшего кремня.
Ивейн порадовался, что не снял еще с пояса перевязь с мечом.
– Я приведу ее, если ты обещаешь помочь мне. Ты останешься здесь, чтобы мне не пришлось беспокоиться о тебе.
Это брошенное вскользь замечание показывало, что Киэр не безразличен своему новому другу, и оно успокоило мальчика лучше, чем любые слова утешения.
Негодуя на девушку, самовольно покинувшую пещеру, Ивейн в быстро сгущавшемся полумраке зашагал в чашу. Однако, зная, что ей сейчас не угрожает опасность, и догадываясь, где ее можно найти, Ивейн решил сделать небольшой крюк по дороге к ручью. Он направился к незаметной полянке в лощине, где спрятал лошадь вместе с седлом и котомкой с вещами девушки. Теперь, когда с ними был Киэр, Ивейн предпочитал, чтобы Анья была одета, как подобает. Поэтому он намеревался вернуть платье девушке, ушедшей купаться, хотя это ей было запрещено.
Ивейн остановился, неожиданно оказавшись на кромке обрыва, и в просвет меж ветвями дуба взглянул вниз. В душу его закралось недоброе предчувствие: что-то не так. Не теряя ни минуты, он спустился по скалистому склону, чтобы увериться в своих худших предположениях. Кобыла, со всей сбруей и притороченным к седлу дорожным мешком, исчезла. Само собой разумеется, покладистое животное не покинуло бы самовольно укрытой в горах поляны с чистой водой и сочной травой – тем более, что для этого требовалось преодолеть крутой подъем. Значит, ее похитили. Быть может, это сделали шныряющие в округе лесные разбойники, но более вероятно, что лошадь угнали мерсийские воины. Припомнив неоднократные столкновения в лесу, Ивейн пришел к заключению, что отряд разделился, чтобы, охотясь за ним, иметь возможность охватить как можно более широкое пространство.
Синие глаза Ивейна сузились при виде пустой полянки под деревом, где он недавно оставил Ягодку. Раз уж они нашли лошадь Аньи, они, разумеется, поняли, что жертва их где-то недалеко, и будут теперь искать с еще большим усердием – но не раньше, чем утром, когда рассветет. Несмотря на обычай мерсийцев нападать по ночам на беззащитные фермы, они ни разу не встречались с хорошо вооруженным противником под покровом ночной темноты. Так что нужно было немедленно найти Анью и отвести ее в пещеру. А там уж – поскольку самочувствие ее явно улучшилось – они возьмут мальчика и тотчас же тронутся в путь, чтобы уйти как можно дальше от пещеры, прежде чем первые лучи солнца блеснут на востоке.
