На следующий день мы восемь часов шли через рисовые поля, которые мало кто до нас видел. Когда мы добрались, жители села приветствовали нас местными вкусностями: супом из утиной крови и рисовой водкой. Было много лаосских танцев, но сама дорога туда запомнилась даже сильнее. Мы пили удивительно вкусную воду прямо из реки, наслаждались зрелищем самой яркой радуги в моей жизни и узнали, что, когда семья в деревне решает построить новый дом, ей помогает вся община. Из этого разговора возникла идея, которая впоследствии воплотится в наших «комитетах надежды»: группах из четырех матерей и четырех отцов, которых мы привлекаем для надзора за развитием построенных нами школ.
На Четырех тысячах островов я пробыл неделю, а потом встретился с другом и отправился на юг. Мы побывали в плавающей деревне в Брунее (самой большой в мире) и заметили там маленькие лодочки, набитые детишками в одинаковой белой форме. Стоящая на пристани мать показала на одну из них рукой и пояснила:
– Школьный автобус!
Увидев это, я понял, что многим родителям, решающим, отправлять ли ребенка в школу, приходится беспокоиться о безопасном транспорте. Потом это соображение было учтено в специальной программе стипендий «Карандашей надежды». Кроме оплаты ранца, школьной формы, принадлежностей и экзаменов мы решили покрывать и стоимость безопасного проезда.
На Бали я зашел к Дэвиду Буту, блестящему британскому инженеру, который основал благотворительную организацию East Bali Poverty Project. Он показал мне документы, описывающие его методику и подход, и я немного поработал с его командой, изучая программы образования, питания и сельского хозяйства. Меня очень впечатлило, как Дэвиду удается обучать команды индонезийцев вести дела. Многие западные организации не передают бразды правления в руки местных, а это, как мне кажется, показывает недостаточную заинтересованность в долгосрочном устойчивом развитии. Проведя у Дэвида некоторое время, я пообещал себе после возвращения в Лаос подобрать первого местного сотрудника.
В последнее утро на Бали я, проснувшись, почувствовал, что вся рубашка пропиталась холодным потом. Тело пронизывала мучительная боль. Что-то было очень, очень не так. Может, обезвоживание, лихорадка денге[20]или что-нибудь еще? У меня не было времени разбираться: через три часа надо было лететь в Бангкок. Там мне предстояло сделать пересадку в Катманду, где я должен был встретиться с отцом и на две недели отправиться в поход по Непалу. Кроме работы в Лаосе, путешествие с папой по Гималаям должно было стать гвоздем моего четырехмесячного турне. Мы планировали его долгие годы, и я никак не мог это пропустить.
В полубреду я взял такси в аэропорт. В Бангкоке на таможне надо было пройти через сканер с тепловизором, который выявлял высокую температуру. На мне машина сразу сработала. Двое сотрудников службы охраны аэропорта отвели меня в карантинную зону и дали градусник. 39,7 °C. Они тут же надели на меня маску в стиле Майкла Джексона и сказали, что мне придется неделю полежать в больнице для обследования. «Мне нельзя неделю проваляться в тайской больнице, – подумал я. – Мне обязательно надо на пересадку, чтобы встретиться с папой».
– Да все в порядке, просто голова болит, – начал было уверять я. – Все нормально.
– Нет, что-то не так, – сказал с каменным лицом тайский сотрудник безопасности.
– Но мне надо идти!
– Вам придется лечь в больницу. Подойдите к медсестре, она ждет вас в углу.
Хоэль Пуак однажды научил меня всегда идти с целью. Если по внешнему виду ясно, что человек знает, что делает, люди так и подумают. Поэтому я пошел прямо к медсестре, посмотрел ей в глаза и уверенно сказал:
– Подпишите эту форму, чтобы я смог уйти.
Она огляделась в поисках подтверждения, но рядом никого не оказалось. Я смотрел ей прямо в глаза в надежде, что мое бесстрастное лицо не выдаст, что это самый большой блеф в моей жизни.
Сработало. Сестра подписала форму, и я быстро незамеченным выскользнул из помещения. Я пронесся через пограничный контроль, схватил багаж и бросился в сторону Silver Gold Garden, дешевой гостиницы рядом c аэропортом, надеясь после ночного отдыха пойти на поправку. Меня трясло, на голову я положил холодное полотенце. Папе я написал, что мы встретимся в непальском аэропорту, но после приземления мне надо будет сходить к врачу.
После прилета в Катманду я несколько дней был прикован к постели. Наконец лихорадка отступила, и нам удалось преодолеть примерно половину намеченного маршрута, хотя я постоянно чувствовал себя отвратительно. Папа заботился обо мне как никогда, почти не отходил от меня. Мне кажется, что люди, строгие с виду, очень мягкие в душе.
Мы провели вместе две недели, а потом он улетел назад в Штаты, а я встретился с Агатой Тхапой. В 1970‑х она основала организацию Seto Gurans, которая теперь занималась образовательными программами для маленьких деревенских детей в 59 из 75 районов Непала. Эти программы учили женщин использовать предметы, которые можно найти в сельской местности – фрукты, овощи, веревки, обрывки покрышек, – чтобы обучать самых маленьких. Наше знакомство станет ключевым: через год Агата примет первого стажера «Карандашей надежды», и он четыре месяца станет наблюдать за комплексной образовательной моделью, чтобы заложить фундамент для наших собственных программ обучения полезным навыкам в общинах, где мы строим школы.
В последний день моего пребывания в Непале по столице страны, Катманду, пронеслись антиправительственные протесты. Транспорт, банки и предприятия закрылись. Такси тоже не было, поэтому я нашел велорикшу, который согласился 45 минут ехать по городу, чтобы доставить меня в аэропорт. Я заплатил авансом, и мы тронулись.
Когда мы подъехали к главному городскому перекрестку, я услышал, что приближается громкий шум. Улицы наполнились яростно кричащими людьми. Мы попытались проехать перекресток, но тут к нам со всех сторон подбежали сотни вооруженных палками людей. Они окружили тук-тук и стали что-то рассерженно кричать, потрясая палками и дубинками в мою сторону. Сердце заколотилось от страха. В голове пронеслась сцена из книги «Шантарам»[21], которую я недавно прочитал: толпа в неистовстве избивает и за несколько мгновений четвертует человека. Рикша повернулся ко мне и с паникой в голосе сказал:
– Выходи.
Не успел я возразить, как он повторил:
– Выходи сейчас же.
Когда я ступил на землю, меня со всех сторон окружили разъяренные люди. И я сделал единственное, что смог придумать: сложил руки и начал повторять фразу уважения в Непале и Индии: «Намасте» (это значит: «Кланяюсь вам» или «Свет во мне приветствует свет в тебе»). Я пытался объяснить всем, кто слушал, что я всего лишь хочу попасть в аэропорт.
