– Тебе сделать выпить? – спросила она Догара Ситну, словно это не она, а он был гостем.
Доктор кивнул, неодобрительно покосился на зажатую в зубах Глори сигарету.
– Если ты ждешь ребенка, то лучше отказаться от никотина, алкоголя и а-лиса, – начал было он, но Глори жестом велела ему заткнуться.
– Я не собираюсь оставлять этого ребенка, – сказала она.
– Но…
– Никаких «но»!
– Но…
– Хватит! – Глори буквально упала в кожаный диван. – Это мое решение, и оно не обсуждается, – устало сказала она.
Какое-то время они молчали. Догар Ситна пил коньяк и смотрел, как Глори курит сигарету за сигаретой.
– Могу я узнать, кто отец?
– Чипер.
– Тогда почему ты не хочешь рожать?
– Что значит «почему»?
– Ты ведь живешь с Чипером. Если бы отцом был кто-то другой, то я мог бы понять, а так…
– У нас с Чипером нет будущего.
– Зачем же тогда ты живешь с ним?
– Из жалости. Из чувства вины. Я отняла у него Парси Лейн. Моя статья отняла, но ведь это я написала ее. Если бы не статья, то Чиперу хватило бы денег, чтобы содержать Парси в больнице. А так появилось слишком много других людей, способных общаться с коматозниками.
– Никогда бы не подумал, что ты станешь жить с кем-то из жалости, – признался доктор Ситна.
Глори покосилась на него и раздраженно фыркнула.
– Может быть, у вас с Чипером все-таки есть шанс? – осторожно спросил Ситна.
– Ты переживаешь за ребенка или мстишь мне за то, что я выбрала Чипера, а не тебя?
– За ребенка. Если Чипер отец, то… Вы бы могли завязать с а-лисом. Ты будешь работать журналистом, я помогу Чиперу с нормальной работой… Все может наладиться…
– Ничего не наладится. Знаешь, как говорят – какое первое впечатление о человеке при знакомстве, таков человек и есть. Так вот, к совместной жизни это тоже можно применить. Потом можно взвесить все за и против, но все это уже будет предвзятость.
– Мне кажется, ты неправа.
– Неважно, что кажется тебе. Не тебе рожать от Чипера ребенка и жить в убогой квартире, с трудом сводя концы с концами… – Глори закурила еще одну сигарету. – И не спорь. Это просто логика. Понимаешь? Когда есть любовь, тогда можно послать все к черту и переть вперед на чистом энтузиазме, а когда любви нет… когда ты лишь чувствуешь за собой вину… когда все так запутано и так кристально ясно одновременно… – Глори сделала большой глоток, едва не подавившись коньяком, прокашлялась, долго молчала, глядя куда-то в пустоту. – Последнее время я очень часто принимаю а-лис в одиночку. Мне совсем не нравится то, что я вижу, но… Но эти трипы такие реальные.
– Так ты хочешь избавиться от ребенка, потому что думаешь, что не сможешь отказаться от а-лиса?
– Не цепляйся к словам! Я сказала тебе об одиночных трипах не потому, что боюсь стать плохой матерью, а потому, что в этих трипах я всегда вижу себя проституткой. Это как целый мир, целая жизнь. Мой бывший муж становится моим сутенером. Бывший любовник – одним из клиентов, а Чипер – младшим братом этого клиента. Я видела, как мы познакомились с ним, как стали жить вместе. У нас нет дома, нет работы. Иногда я снова занимаюсь проституцией, чтобы заработать на а-лис, – Глори криво улыбнулась. – Как-то раз я рассказала об этом Чиперу. Не знаю, чего ждала, но… В общем, он сказал мне, что все это ничего не значит, что это просто одиночный нейронный трип, но… Но будь я проклята, если это ничего не значит. Это кривое зеркало нашей с ним жизни. И как бы я ни пыталась что-то изменить, ничего не выходит. В последние недели я даже нашла работу в этих трипах. У нас с Чипером была квартира. И он готов был мириться с тем, что я сплю со своим работодателем. И все это время я чувствую вину перед Чипером, но не перед собой. И когда Чипер закатывает мне скандал в этих трипах, я понимаю, что никуда он не денется. Никуда не денемся мы оба. Мы увязли в этой жизни, в этом болоте.
42
– Ты не беременна, – сказал доктор Гайвенс, когда Глори пришла к нему делать аборт.
– Как это не беременна?! – возмутилась она.
Они долго и на повышенных тонах говорили о задержке, о приеме а-лиса и случайностях. Вернее, на повышенных тонах говорила в основном Глори, доктор Гайвенс старался сдерживаться, помня о том, что Глори – женщина Догара Ситны, его друга и коллеги. Особенно странным ему казалось, что обычно женщины откладывают аборт до последнего – тянут, ждут, надеются, затем, склонив голову, идут за разрешением и уже со справкой в больницу, где все заканчивается спустя час. «Наверное, дело в том, что она давно принимает а-лис», – думал доктор Гайвенс, стараясь не замечать колкостей этой сумбурной, вспыльчивой женщины, которая, несмотря на все обоснованные доводы, продолжала доказывать, что просто обязана ждать ребенка.
– Какого черта на тебя нашло? – спросил вечером Догар Ситна.
Глори молчала, словно весь запал ушел у нее на бесцельные споры с доктором Гайвенсом. Ситна взял ее под руку, попытался отвести к своей машине. Глори вырвалась, шагнула назад.
– Что не так? – растерялся Ситна.
Вместо ответа Глори растерянно уставилась на него.
– Я всего лишь хотел отвезти тебя к Чиперу.
– Не хочу к Чиперу.
– Но я думал…
– Я тоже думала, что беременна… Думала, что это позволит мне злиться на него, обвинять, а так… – она достала сигарету, долго пыталась прикурить, борясь с порывистым ветром. – Твою мать! – Глори выбросила сигарету.
– Если не хочешь ехать к Чиперу, то можем поехать ко мне, – предложил Ситна.
– Не с кем играть в свои нейронные программы?
– Я не использую тебя.
– Угу…
– Если хочешь, то я могу отвезти тебя в гостиницу.
– У меня нет денег на гостиницу.
– Я оплачу.
– Не хочу, чтобы за меня кто-то платил.
– Понятно. – Ситна озадаченно почесал щетинистый подбородок. – А если как выход я предложу тебе жить у меня в комнате для гостей. Будешь готовить и прибираться по дому – это тебе как плата за проживание подойдет?
– Мне нужна хорошая статья, а не работа прислуги.
– Все еще мечтаешь стать журналистом?
– Я и так журналист. К тому же быть домохозяйкой я уже пробовала. Ничего хорошего не вышло. – Глори пытливо заглянула Ситне в глаза. – У тебя случаем нет пары статей на миллион?
– Я врач, а не журналист.
– Но ведь с моей звездной статьей помог мне ты. Без тебя я не нашла бы таких, как Чипер… Без тебя Парси Лейн была бы жива.
– Теперь ты обвиняешь в смерти Парси меня?
