В День благодарения отец был в отличном настроении. Он застегнул ветровку, чтобы его не продул прохладный ветер. Его волосы или, точнее, то, что осталось от волос, были седыми, а плотное мускулистое тело сгорбилось. Казалось, что время превратило его в уменьшенную версию самого себя. Отец общался с Морисом. Он положил руку на плечо ребенка и что-то ему оживленно рассказывал. Я думала, что мой отец представлял собой разрушительную сторону нашей жизни, которую можно сравнить с хаосом, который творился в жизни маленького Мориса. Если я не могла повернуть вспять время и исправить все то, что нам с сестрами и братьями пришлось пережить в детстве, возможно, мне удастся изменить к лучшему судьбу Мориса.
Когда мы были маленькими, у каждого из нас была своя социальная роль, которая помогала пережить вспышки гнева отца. Аннет всегда была идеальной дочерью, которая никогда не расстраивала родителей. Нэнси была тихой дочерью, которая пряталась в тени своих сестер. А я была бунтарем и шутником. По мнению членов нашей семьи, я унаследовала лучшие качества отца. Может быть, именно потому, что мы с ним были так похожи, он в свое время не так сильно меня прессовал.
Главными объектами нападок отца были наша мать и Фрэнк. Больше всего ужасный характер отца повлиял на развитие Фрэнка. С возрастом Фрэнк становился все тише и спокойнее. Чем чаще и чем сильнее отец над ним издевался, тем глубже Фрэнк уходил в самого себя. Когда Фрэнк подрос, он начал спорить с отцом и огрызаться, что приводило к затяжным и громким перепалкам между ними. У них было огромное количество бесполезных споров ни о чем. Постоянное психологическое давление моего отца повлияло на Фрэнка, истончило его психику, и, как мне кажется, изменило характер моего брата в не самую лучшую сторону.
Но все это было уже в прошлом, которое никто из нас не был в силах изменить. После «взрывов» отца всех нас ждали несколько дней, когда он вел себя прилично, пытаясь загладить то, что до этого натворил. Когда у отца было хорошее настроение, мы наслаждались атмосферой покоя, хотя в душе ждали следующего срыва. Чем дольше затягивалось хорошее настроение отца, тем с большим трепетом мы ждали того, что произойдет, когда он снова войдет в черную полосу. Мы жили в атмосфере вечного страха. Как только проходил один срыв отца, мы тут же начинали ждать нового. Мы могли мечтать только о чуде, о каком-нибудь сверхъестественном событии, наподобие землетрясения или удара молнии, которое раз и навсегда изменит характер отца и ознаменует для нас начало новой жизни.
Мы надеялись, что такие изменения в характере отца могут произойти после того, как он решил бросить профессию бармена и заняться строительством. Мы жили в доме, который он сам построил, поэтому считали, что у отца могут быть успехи на новом поприще. Он продал наш дом в Хантингтон-Стейшен за 22 тысячи долларов и за 16 тысяч купил дом поменьше в небольшом городке Коммак. На разницу отец начал строительный бизнес вместе со своим приятелем Ричи. Отец продолжал иногда подрабатывать барменом в местном боулинг-клубе, но основную часть своего времени посвящал строительству. Мы молились, чтобы ему на этом поприще сопутствовал успех и чтобы он бросил пить, после чего мы могли бы стать нормальной и счастливой семьей.
Когда я услышала об их планах, у меня появилось страшное предчувствие.
Увы, отец ненадолго удержался в строительном бизнесе. Вместе с Ричи они построили и неплохо продали четыре или пять домов. В нашей семье появились деньги, но мой отец был плохим бизнесменом, и все деньги исчезли как вода в решете. Он был исключительно трудолюбивым человеком и заслуживал того, чтобы быть успешным, но при этом был слишком непостоянным и не мог долго заниматься каким-либо одним делом. Он сам рубил сук, на котором сидел. Я помню, как однажды он поругался со своим партнером Ричи. Отец вернулся домой пьяным, достал все планы построенных, а также планируемых домов, вышел на улицу и сжег их. Ричи был вне себя от гнева, когда узнал, что сделал отец, и немедленно прекратил с ним все деловые отношения.
Отец некоторое время пытался самостоятельно продолжать работу в строительстве, но его компания обанкротилась, и вместе с ней исчезли все наши мечты о тихой и мирной семейной жизни.
Потом совершенно неожиданно судьба подбросила отцу новый подарок. Через пять лет после рождения последнего ребенка наша мать снова забеременела. Я была очень рада будущему появлению брата или сестры. Кроме этого, я считала, что с беременной женой отец не будет позволять себе так много пить и изменит свое поведение. Может быть, рождение ребенка поможет отцу раз и навсегда побороть своих внутренних демонов.
И действительно, отца как подменили. Он вел себя прекрасно до одной снежной февральской бури, когда мать была на шестом месяце. Всей семьей мы поехали в соседний, расположенный в получасе езды от нас городок Хиксвилль, чтобы навестить сестру матери Роуз, ее мужа Рея и их четырех детей. После ужина Рей и отец объявили, что собираются в местный бар и пообещали скоро вернуться. Когда я услышала об их планах, у меня появилось страшное предчувствие. Через час после их отъезда началась метель. Улицы стали белыми от снега. Я заметила, что мать волнуется, но никто из нас не произнес ни слова.
Прошло два часа. На улице стало совершенно темно, а снег только усилился. Я выглянула в окно, чтобы увидеть свет фар автомобиля, но Рея с отцом не было видно. Моя тетя предложила нам у них переночевать, но мы прекрасно понимали, что отец никогда ничего подобного не разрешит. Кроме всего прочего, он не позволял матери садиться за руль, когда сам был пьян. Чем больше он пил, тем больше презрения чувствовал к собственной жене.
Отец с Реем вернулись. Всем было понятно, что они крепко выпили. Может быть, тетя этого не заметила, но всем членам нашей семьи стало ясно, что настроение отца было ужасным. Я видела, что мать вот-вот начнет паниковать. У нас было две проблемы: настроение отца, который мог в любую секунду взорваться, и снежная метель, ехать во время которой было очень опасно. Тетя сварила свежий кофе, и отец выпил полную чашку. Когда тетя предложила отцу у них переночевать, он отказался и велел всем нам одеваться. После этого он, пошатываясь, вышел на улицу. Мать даже не стала поднимать вопрос, стоит ли ей садиться за руль, потому что знала, этот спор ничем хорошим не закончится.
Словно осужденные на казнь, мы вышли к машине. Мать села на переднее сиденье, а Аннет, Нэнси, Фрэнк и я на заднее. Мы незаметно взялись за руки и начали про себя молиться. Я молила Господа, чтобы беда обошла нас стороной. Мы отъехали от дома и выехали на дорогу с двумя полосами движения. Мы старались громко не дышать, чтобы не провоцировать отца.
Я была уверена в том, что катастрофа неизбежна.
Мы ехали в полной тишине. Напряжение в машине было таким сильным, что, казалось, его можно было резать ножом и намазывать на хлеб. Снег падал, не переставая, и видимость была очень плохой. Единственным положительным моментом в этом снегопаде было то, что на улице было мало машин. Совершенно неожиданно отец нажал на газ, и автомобиль увеличил скорость с сорока пяти до шестидесяти пяти километров в час. Машина начала скользить и вилять от одной стороны дороги к другой. Мать в ужасе посмотрела на отца и попросила его остановить автомобиль. Когда машина, казалось, должна была потерять управление, отец нажал на тормоза, автомобиль занесло, чуть не развернуло, после чего он выровнял его, и мы поехали медленней. Мы проехали с небольшой скоростью чуть больше километра, после чего отец снова прибавил газу.
