– Когда ты связал и стал препарировать этих старых, никому не нужных уродов, – сказал он задумчиво, – тобой ведь двигало чисто научное любопытство? Ты хотел знать – и тебя интересовали факты, а не мнения. Ты хотел сам понять, как устроено человеческое тело.
Лемюэль почувствовал, как растет его возбуждение.
– Но никто меня не понял…
– Да, это так, – и Норт покачал головой. – И никогда не поймет. Ты знаешь почему?
– Думаю, да.
Норт стал ходить туда-сюда по кабинету.
– Я хочу предложить тебе несколько тестов. Чтобы кое-что понять. Если ты не против, конечно. Так мы сможем оба больше узнать о тебе. Я ведь изучал тебя, Лем. Читал полицейские отчеты, статьи в газетах.
Он резко повернулся к письменному столу и извлек из ящика Миннесотский многоаспектный личностный опросник, пятна Роршаха, Бендер гештальт-тест, карты Зенера, планшетку для спиритических сеансов, игральные кости, детскую доску для письма, восковую куклу с кусочками ногтей и обрезками волос и кусочек свинца, который нужно превратить в золото.
– Что мне нужно сделать? – спросил Лемюэль.
– Я задам тебе несколько вопросов, а потом дам несколько предметов – поиграть. Посмотрю, как ты с ними будешь управляться, напишу пару заметок. Как тебе такой план?
Лемюэль не знал, что сказать. С одной стороны, он отчаянно нуждался в друге, с другой – он все-таки опасался доктора.
– Я…
Доктор Норт положил мальчику руку на плечо:
– Ты можешь доверять мне. Я не как те дети, которые тебя побили тем утром.
Лемюэль вскинул на доктора благодарный взгляд:
– Так вы знаете? Я обнаружил, что правила их игры – абсолютно произвольные. Поэтому я естественным образом решил сообразовываться с естественными целями. Когда бита оказалась у меня в руках, я ударил по голове сначала подающего, потом принимающего. А потом я обнаружил, что человеческие этика и мораль – они все устроены подобным же… – тут он осекся, потому что вдруг испугался. – Возможно, я…
Доктор Норт сел за стол и принялся тасовать карты Зенера.
– Лем, не волнуйся, – тихо сказал он. – Все будет хорошо. Я все понимаю.
Лемюэль выполнил все тесты. Потом они долго сидели и молчали. Часы уже показывали шесть, за окном садилось солнце. Наконец доктор Норт заговорил:
– Невероятно. Я сам не могу поверить в то, что вижу. Ты совершенно логичен в своих действиях, но полностью лишен таламических эмоций. Твой ум совершенно свободен от культурных и моральных представлений. Чистый, беспримесный случай паранойи при полном отсутствии эмпатии. Ты абсолютно не способен чувствовать печаль, сострадание или жалость – точнее, ты вообще ни на какие человеческие эмоции не способен.
Лемюэль кивнул:
– Да, это правда.
Доктор Норт откинулся в кресле, изумленный и растерянный.
– Даже мне трудно это представить. Невозможно, крайне удивительно. Твоя логика безупречна – ибо совершенно свободна от ценностной ориентации. Окружающий мир должен видеться тебе как враждебный, не так ли?
– Так.
– Конечно. Ты проанализировал модели человеческого поведения и увидел, что, стоит им раскусить тебя, и они тут же набросятся и попытаются убить.
– Потому что я – другой. Не такой, как они.
Удивлению Норта не было пределов.
– Паранойю всегда рассматривали как психическое заболевание. Но это вовсе не болезнь! Речь идет не об утрате связи с действительностью – напротив, параноик осознает реальность как она есть! Он – совершенный эмпирик… Его разум не затуманен этическими и моральными представлениями, культурными предрассудками… Параноик видит подлинное устройство мира. На самом деле он – единственный из нас, кто находится в здравом уме…
– Я читал «Майн кампф», – сказал Лемюэль. – И понял, что я не один.
И мысленно вознес благодарственную молитву: «Я не один». Есть «мы». И «нас» – много.
Доктор Норт заметил, как изменилось выражение его лица.
– «Волна из будущего», – пробормотал он. – Я не такой, как вы, но я хочу понять вас. И я благодарен судьбе за то, что я – просто человек, способный к таламическим эмоциям и ограниченный в силу полученного воспитания. Я не могу стать одним из вас, но испытывать сочувствие – вполне…
И он вскинул враз посветлевшее лицо:
– И я могу вам помочь!
Следующие несколько дней Лемюэль провел все в том же состоянии возбуждения. Доктор Норт договорился, что мальчик останется под его опекой, и тот поселился в городской квартире психиатра. Там Лемюэль не испытывал постоянного давления со стороны домашних и вел себя так, как хотел. Доктор Норт сразу же принялся помогать мальчику отыскать других параноиков-мутантов.
Однажды вечером после ужина доктор Норт спросил:
– Лемюэль, не мог бы ты поподробнее рассказать мне о своей теории обнуления? Мне все-таки достаточно трудно уяснить себе принцип безобъектной ориентации…
Лемюэль широким жестом обвел квартиру:
– Здесь в квартире много разных объектов – и у каждого есть имя. Книга, кресло, диван, ковер, лампа, занавески, окно, дверь, стена и так далее. Но это деление на объекты совершенно искусственно. Оно основано на устаревшей системе мышления. На самом деле никаких объектов не существует. Вселенная – это единое целое. А нас учили ее воспринимать как набор объектов. Вот эта вещь, вон та вещь… Когда же обнуление станет реальностью сознания, необходимость в этих вербальных разделениях одного от другого отпадет. В принципе, она давно отпала, просто пока не все поняли, насколько она бесполезна.
– Ты не мог бы привести пример? Или продемонстрировать, как это выглядит, опытным путем?
Лемюэль засомневался:
– Одному сложно. Лучше потом, когда мы отыщем других… Я могу это сделать, но не так, как надо. Масштаб будет не тот.
Доктор Норт внимательно наблюдал, а Лемюэль носился по квартире, собирая в кучу все попавшиеся под руку предметы. Свалив все книги, картины, ковры, занавески, мебель и безделушки на пол, он старательно расколотил все на мелкие куски – и на месте горы вещей осталась бесформенная масса.
– Вот так, – сказал он. Мальчик побледнел и никак не мог отдышаться после такого физического усилия. – Теперь произвольное деление на объекты устранено. А подобное сведение вещей к их изначальной однородности может быть сделано по отношению ко всей вселенной. Вселенная – это гештальт, единая субстанция, в которое живое и неживое, бытие и небытие не разделены. Это огромный энергетический вихрь, а не разрозненные частицы! За фасадом совершенно искусственного облика материальных вещей лежит подлинная реальность – огромный мир недифференцированной чистой энергии. Помни: объект – это не реальность. Таков первый закон обнуленного мышления!
