В зависимости от настроения! Сара испытывала потрясение при мысли о том, что сейчас сидит во дворце и прикасается (в перчатках, но все же…) к партитурам Бетховена. В тысяча восемьсот шестом году, когда он писал Четвертую, Бетховен был еще черноволосым юношей, а не тем безумцем с копной седых волос, в которого он превратится позже… Рассматривая в микроскоп бороздки, прочерченные на желтоватом пергаменте кончиком бетховенского пера, когда ЛВБ выписывал партию альта, Сара ощутила, как по ее позвоночнику пробежал холодок. Она на миг замерла, прислушиваясь, чтобы убедиться, что никто не идет, затем стянула левую перчатку и осторожно приложила подушечку указательного пальца к энергично начертанной четвертной ноте. С легким испугом Сара почувствовала легкий укол, но решила, что виноват полиэстеровый материал перчаток, жара и статическое электричество. Так бы объяснил все ее отец… Она снова натянула перчатку.
Сара вздохнула и распрямила плечи. Если трудишься в поте лица, то часы летят незаметно… Она опять склонилась над столом, и ее взгляд упал на клейкий стикер. Профессор Щербатский, наверное, прилепил для себя напоминание, а листок в удушающей летней жаре отклеился и спорхнул вниз, приземлившись на партию фагота. Сара прочла записку: «Луиджи – князь Л. 12/31/06 Нелагозевес». Внизу чернели две звездочки.
Щербатский никогда не выставлял баллов своим ученикам, но если студент сдавал исключительно хорошую работу, та возвращалась со звездочкой. Саре несказанно повезло – она стала единственной, удостоившейся чести быть помеченной сразу двумя.
Сара перелистала ксерокопии переписки Бетховена с князем Лобковицем, которые сделала специально для того, чтобы сверяться с ними время от времени. «Седьмой», как его называли во дворце, бережно хранил всю свою корреспонденцию. Иногда он вообще не вскрывал письма, поэтому некоторые из них были впервые прочитаны спустя годы после его смерти – но князь никогда ничего не выбрасывал. Так поступали и его наследники, и даже нацисты не тронули его корреспонденцию.
Сара обнаружила записку Луиджи, датированную пятнадцатым декабря тысяча восемьсот шестого года. Луиджи выражал князю свое искренне сожаление, что не сможет присутствовать на рождественском балу. Она нашла другую, от шестнадцатого января, где князь благодарил Луиджи за подарок – ацтекский амулет в виде флакона. Странно… В канун Нового года никаких писем нет. Интересно, как Щербатский вообще узнал о существовании письма от тридцать первого декабря, если от него не осталось мало-мальски пристойной копии? Да и ацтекский амулет показался Саре подозрительным. Луиджи нечасто проявлял щедрость, обычно он бывал довольно прижимист.
Решив провести расследование, Сара вышла, добросовестно закрыв за собой дверь на ключ (князь Макс особо настаивал на этом) и направилась в кабинет Майлза. Она собиралась расспросить Майлза об амулете, который Луиджи подарил своему покровителю. Если им удастся его найти, это сможет стать отличным дополнением к экспозиции.
– А, Уицлипочтли![24]– отозвался Майлз и кивнул. – Мне говорили, что именно так зовут фигурку, которая на нем изображена. Пока мы его не видели, зато у нас есть сделанная нацистами фотография.
Майлз порылся в папке и выудил зернистый черно-белый снимок маленького керамического флакончика с изображением бога, похожего на птицу.
– Вот так загадка! Непонятно, почему Бетховен сделал князю такой подарок! – продолжал Майлз. – Кроме амулета, у Седьмого, кажется, не было ни единого артефакта из Южной Америки, который бы свидетельствовал о каком-либо интересе к этой области.
Сара пристально рассматривала фотографию, после чего громко рассмеялась.
– Когда я училась в университете, нам читали факультативный курс по империи ацтеков, – объяснила она. – Никогда бы не подумала, что мне придется освежить знания. Как думаете, чем прославился Уицлипочтли?
Майлз улыбнулся и скрестил на груди руки.
– Ацтеки верили, что он питается кровью и сердцами людей, поэтому они ежедневно устраивали в его честь человеческие жертвоприношения.
– А что здесь забавного?
– Полагаю, что Бетховен видел здесь некую иронию. Он в шутку писал об этом покровителю, – что, дескать, князь Лобковиц постоянно ждет от него фунт мяса. Бетховен говорил, что должен вырвать свое сердце и излить его на бумагу, дабы князь был доволен.
– Гипотеза и не более того, – заявил Майлз.
– Да, – отозвалась Сара. – Но я уверена, что я права.
– Если амулет отыщется, мы выставим его вместе с письмом, – предложил Майлз. – Если вы действительно думаете, что он заинтригует публику.
Сара ощутила мощный прилив удовлетворения и чувство гордости от того, что смогла расшифровать бетховенскую шутку. Большинство людей не понимало специфического чувства юмора Луиджи.
Майлз повернулся к компьютеру.
– Вас искала Элеонора. Она собиралась завтра в Нелагозевес и справлялась, не хотите ли вы составить ей компанию.
– Конечно! В заметках Щербатского – куча упоминаний о вещах, которые нужно там поискать. Поеду, покопаюсь – глядишь, что-нибудь и удастся обнаружить.
Майлз пристально взглянул на нее.
– Но первым делом несите находку ко мне.
– Разумеется.
Сара порадовалась возможности отправиться в Нелагозевес с Элеонорой. Почти все оригиналы писем хранились в тамошней библиотеке и формально были доступны для научных работников. Подвох заключался в том, что ключ имелся только у Макса, а с того вечера, когда произошло недоразумение с распятием, он стал еще более угрюмым, замкнутым и подозрительным. По словам Сюзи, однажды она зашла к Максу в кабинет, чтобы задать ему безобиднейший вопрос о потерянных охотничьих трофеях, а он отказался ее впустить и едва ли не обвинил в шпионаже. Он не общался ни с кем, кроме своего пса Морица.
– Он сбрендил, – утверждала Сюзи. – Между прочим, Габсбурги в кровном родстве между собой. Только погляди на него – он же точная копия любого из своих родственничков за последние пятьсот лет. Кровосмешение никому не пойдет на пользу.
Макс принимал пищу отдельно от них, и Сара лишь раз повстречалась с ним в коридоре. Он прошел мимо, опустив голову.
Теперь Сара направлялась к его кабинету, стараясь погромче топать по полированному мозаичному полу. В уме она повторяла заготовленную речь о том, что ей нужен ключ, и собиралась с духом.
Однако в кабинете не оказалось никого, кроме Яны и Морица, сопевшего под столом. При виде Сары пес громко застучал хвостом.
– Вам нужен князь Макс? – вежливо спросила Яна.
Сара кивнула.
– Нам нужен ключ от библиотеки, – сказала она.
– Князь сейчас в Нелагозевесе, – ответила Яна. – Но там не работает телефон, а его мобильный отключен. Я даже не представляю…
