– Мы с Карло решили подождать и дать Луче возможность выбрать религию в сознательном возрасте, – выложила я все карты, надеясь на поддержку Карло.
Надирия вытаращила глаза и безапелляционно заявила:
– Я каждый месяц выписываю вам чек на два миллиона лир. Могу я хотя бы организовать крещение собственной внучки или мне даже это не позволено?
Карло взглянул на меня и покачал головой. Я сжала кулаки и больше не произнесла ни слова. К еде тоже не притронулась.
Надирия с улыбкой продолжала:
– Ну так вот, церемония в церкви уже заказана, а на следующей неделе к нам на ужин придет дон Франко, чтобы обсудить детали и выбор проповеди. Я уже разослала приглашения и заказала бонбоньерки. Осталось только выбрать меню в ресторане.
Я попыталась отвлечься на что-нибудь постороннее, но Надирии удалось вернуть меня с небес на землю:
– Что касается крестных, я подумала обратиться к тете Джулии и…
– Анджела и Лука, – заявила я, резко встав из-за стола. Звяканье посуды заглушило мои слова.
– Что-что?
– Мою дочь будут крестить Анджела и Лука. И никто другой, – повторила я, глядя на нее сверху вниз.
Надирия поднялась, попрощалась с Карло и мужем, сославшись на внезапный приступ мигрени, и удалилась.
Я взглянула на Карло и проговорила:
– Пойдем домой. На сегодня с меня достаточно.
Затем взяла тебя на руки и направилась к выход у.
Дон Франко, единственная деталь церемонии, которая не вызывала споров, знал эту семью с момента первого причастия Карло. Я несколько раз встречалась с ним на ужинах.
Церемония началась в половине одиннадцатого утра. Мы чинно зашли в церковь: сначала Надирия с мужем, за ними в нескольких шагах мы с Карло, Лука и Анджела с тобой в белом одеяльце на руках.
– Какое имя вы выбрали для своего ребенка?
– Луче.
Надирия поднялась, вышла из-за деревянной скамьи и мгновенно очутилась подле Карло. Я смотрела, как она левой рукой берет под руку сына.
– Чего вы просите у Церкви Божией для Луче?
– Крещения, самой чудесной Благодати Христовой, – хором прозвучали в ответ слова Карло и надрывный голос его матери.
– Дорогие Карло и Виола, испросив крещения для вашего ребенка, вы принимаете на себя обязанность воспитывать его в христианской вере, учить его любить Бога и ближних. Осознаете ли вы свою обязанность?
– Да, – раздался ответ, но я молчала.
– А вы, Анджела и Лука, готовы ли вы помогать родителям этого ребенка в его христианском воспитании?
– Да.
Дон Франко наложил на твой лоб знак креста. Ты проснулась. Карло сжал мою руку.
– Дорогая Луче, христианская община с большой радостью принимает тебя. От имени этой общины осеняю тебя знамением креста. После меня и вы, родители и восприемники, запечатлейте на вашем ребенке знак Иисуса Христа, нашего Спасителя.
Надирия разрыдалась, и все обернулись к ней. Я покачала головой, не отрывая глаз от Анджелы, которая крепко держала тебя в объятиях.
Потом уверенным шагом Надирия прошла передо мной и поднялась вверх по ступенькам для чтения первого отрывка из проповеди.
– Из книги пророка Иезекииля. Посему так говорит Господь Бог: «Я возвращу их из народов, и соберу их из земель врагов их, и явлю в них святость Мою пред глазами многих народов…»
Я задумалась о счастье. Возможно, мы не предназначены для счастья. Наверное, радость заключается в определенном количестве обретенных вещей, в семье, детях, муже рядом и, по возможности, в хорошей работе. Наверное, счастье зависит от того, насколько мы осознаем эту данность и благодарны за нее.
Помню, где-то я читала, что уровень счастья предполагает существование иерархии личных потребностей, которые необходимо удовлетворить. Потребность нижнего порядка обязательно должна быть удовлетворена, чтобы можно было рассматривать потребность следующего порядка.
Я подняла глаза на Надирию и спросила себя, счастлива ли она. Под слоем макияжа и одеждой дорогих марок. Обусловлено ли ее поведение неудовлетворенными потребностями? Действительно ли я являюсь препятствием на пути к ее счастью? То же самое я спросила и про себя и тут же ответила на свой вопрос.
– Услышь нас, Господи! – произнесла Надирия, глядя прямо на меня.
– Молись о нас, – произнесла я свои первые слова за все время таинства.
Затем твой дед прочитал отрывок из «Послания к Ефесянам апостола Павла».
Священник благословил воду и пролил ее на твою голову со словами:
– Луче, я крещу тебя во имя Отца, Сына и Святого Духа.
Ты заплакала, и рука твоего отца вцепилась в мою еще сильнее.
Падре помазал тебя елеем и вручил Луке зажженную свечу.
Под конец таинства все мы собрались у алтаря, где вместе прочли «Отче Наш» и получили благословение священника.
Анджела, Карло, Лука и я собрались справа от алтаря, чтобы поставить подписи в регистрационной книге. Анджела следовала моим четким указаниям – ни под каким предлогом не отдавать Луче в руки Надирии. Поэтому, пока она подписывала документы, на руки тебя взял Лука, тем самым решив проблему. В конце пропели благодарственную молитву Богоматери.
За этим последовал до неприличия пышный прием.
– Я устроила этот небольшой праздник по случаю крещения моей внучки, потому что Карло не дал мне возможности организовать его свадьбу, – сообщала Надирия каждой родственнице и подруге, обнимая их на пороге ресторана.
Тем утром, 9:15
Пейджер доктора Лонгани запищал, я захлопнула за собой дверь. Навалилась на нее спиной, нащупала ключ и пару раз повернула его в замочной скважине.
Выходить из этого кабинета я уже не планировала.
– Синьора, состояние вашей дочери ухудшается – я должен спешить к ней. Пропустите меня!
– Я не отниму у вас много времени, а без вашей помощи…
– Сейчас же опустите пистолет, пока кто-нибудь здесь не навредил себе или другому. – Доктор намеренно повысил голос – возможно, хотел напугать меня или просто надеялся, что кто-нибудь его услышит и вмешается. Но все собрались у постели Луче. Все, кроме самых необходимых ей людей.
– Вы должны помочь мне. Я поискала нужную информацию в Интернете, но очень боюсь сделать что-то не так, – пробормотала я. Слезы текли по моим щекам. Я неуклюже попыталась вытереть их той же рукой, в которой держала пистолет, и человек в белом халате передо мной в ужасе замер.
– Какого черта! Что вы задумали?!
– Я не уберу пистолет. Но не думайте: я никому не сделаю ничего плохого. Я и так за свою жизнь немало сделала зла.