— Маньяк?
— Не исключено. Убили ее вроде здесь — крови больше нигде нет. Что обход?
— Ничего. Как всегда.
— Но к кому-то же она шла.
— Никто никакой Ремизовой не знает.
Они вышли с лоджии в коридор, ведущий к лифтам. Вдруг дверь одной из квартир открылась, и появилась девушка с мусорным ведром в руках. Она с любопытством посмотрела на незнакомых мужчин и пошла к мусоропроводу. Следователь заглянул в список. Эта квартира была отмечена как неопрошенная.
— Девушка, — Иван шагнул к ней, доставая удостоверение, — а к вам разве наши сотрудники не заходили?
— Может, и звонили, но я не слышала. Я только что встала. А что случилось?
— На вашем этаже, на лоджии, вчера вечером убили девушку, высокую блондинку. Где-то в районе девяти часов. Вы ничего не слышали? Все-таки ваша квартира к лоджии ближе всех.
Девушка испуганно прикрыла рукой рот.
— Ну конечно, я ее видела. Примерно в четверть десятого. Внизу у входа. Если это она.
— Вас как зовут?
— Евгения.
— Женя, вы разрешите нам войти?
— Да, разумеется, заходите. Только у меня не убрано…
Иван со следователем вошли в квартиру. Женя прикрыла дверь в комнату с незаправленной постелью.
— Проходите на кухню, присаживайтесь. Я сейчас чайник поставлю.
— Не надо, Женя, не беспокойтесь. Лучше расскажите все по порядку.
Девушка одернула длинный свободный свитер и села на табуретку.
— Я пришла вчера около девяти, как раз была реклама перед новостями по первому каналу. Я обычно сразу телевизор включаю, — неуверенно начала она, заметно волнуясь. — Знаете, я в больнице работаю, отдежурила свою смену, сутки, и еще полсмены за другую сестру. Так устала, из головы совсем вылетело, что дома хоть шаром покати. В холодильнике. Ну а есть-то хочется. За полторы… полтора… В общем, в больнице толком не поешь, разве что чай с бутербродами. У нас там так готовят, что лучше не рисковать. Вот я и пошла в круглосуточный супермаркет, тут рядом. Спустилась по лестнице, лифт ведь не работает. Подошла к двери, а тут входит девушка, высокая, выше меня, волосы светлые, длинные, распущенные. Она без шапки была. Я лицо плохо разглядела, там ведь темно, свет только со второго этажа. Пальто на ней было длинное, кажется, коричневое. Это она?
— Да, она. Значит, это было в четверть десятого? — Иван начал было опять рисовать рожицы, но одернул себя.
— Примерно. Я пока собралась, пока деньги достала, пока спустилась… Так вот, когда я сошла с крыльца, мне навстречу шел мужчина. Кажется, от подъезда. Наверно, зашел, увидел, что лифт не работает, и пошел на лестницу.
— Сколько времени прошло, как девушка вошла? — спросил следователь.
— Мало. Может, минута или чуть больше.
— Описать его можете?
Женя прикусила губу и задумалась.
— Я его не рассмотрела совсем, он быстро прошел. Да и свет был только из одного окна. Ну… невысокий. Для мужчины, я имею в виду. Как вы примерно.
Следователю, на которого посмотрела свидетельница, сравнение пришлось не по вкусу.
— Это средний рост, — сухо сказал он.
Женя пожала плечами.
— Пусть средний. Он был в темной длинной куртке, кажется, с капюшоном. А на голове темная шапочка. А может, это просто волосы темные были, не знаю.
— Лицо совсем не рассмотрели?
— Совсем. К тому же он отвернулся в сторону.
— А в руках у него что-нибудь было?
Женя снова задумалась.
— Нет, кажется, не было. В одной руке точно ничего. А вторую мне плохо видно было. Может, у него через плечо что-то висело.
Она говорила медленно и смотрела как будто сквозь Ивана.
— Женя, вы хорошо себя чувствуете? — спросил он.
— Да, нормально, — смущенно улыбнулась девушка. — Понимаете, я, когда сильно устаю, не могу уснуть. Хочу спать, а уснуть — никак. Приходится принимать снотворное. Рогипнол. А после него голова чужая. И вообще вся как манная каша. Я потому и звонок ваш, наверно, не слышала — спала, как сурок.
Иван поймал себя на мысли, что свидетельница ему нравится. Такая милая, заспанная. Чем-то напоминает Аленку, когда та утром выходит из своей комнаты, зевает, тянется. Раньше он обязательно постарался бы встретиться с этой Женей… в другой обстановке.
«Я теперь платонический эстет, — подумал Иван. — Только смотрю на красивых женщин — и все».
Мысль о том, чтобы завести интрижку, казалась ему просто странной. Другие так поступают, искренне полагая, что мужчина имеет право «налево», и не видят в том ничего дурного, но он любит Галю, и приключения ему просто ни к чему.
— А мужчина этот, как вы думаете, молодой был или пожилой? — оторвался от своих заметок следователь.
— Не старый, точно. Но и не пацан. Мог быть и молодой, и средних лет.
— А потом что было? Вы сходили в магазин — и?..
— Ну, я не сразу туда пошла. Поговорила минут десять с одной знакомой, она с собачкой гуляла. В супермаркете еще журналы полистала. Там на чеке время есть, когда я расплачивалась. — Женя вытащила из хозяйственной сумки скомканную бумажку и расправила ее. — 21.45. Так что к дому я где-то без десяти подошла, поднялась пешком… — тут она нахмурилась. — Подождите, я не сообразила… Вы ведь сказали, что ее убили на лоджии. Но я ведь через лоджию проходила, там не было… никого. Значит, ее убили позже, не около девяти, а около десяти?
— Ее спрятали за дверь. Скажите, когда вы выходили, дверь была открыта?
— Нет, это я ее открыла. У нас замок где-то с месяц назад сломали, а на новый все никак не скинемся. Но я точно помню, что дверь закрывала. А когда шла обратно, она была распахнута. Я хотела закрыть, но руки были заняты. Понимаете, у нас дверь перекосилась, очень тяжело открывается и закрывается. Если до упора открыта, то одной рукой так просто не закроешь. А у меня яйца в сумке были, ну я и оставила как было.
— Спасибо, Женя. Вы нам очень помогли. — Следователь поднялся и направился к выходу, Иван за ним. — Если что-нибудь еще вспомните, позвоните. Хотя… Дело-то не я буду вести.
— Мне позвоните. — Иван, уже почти стопроцентно уверенный, что дела об убийстве Колычевой и Ремизовой объединят и свалят на их голову, протянул Евгении визитку.
— Логунов Иван Николаевич, — взяв ее, прочитала Женя. — А может, все-таки чаю? Или кофе?
— Да нет, спасибо, нам пора.
Выходя на лоджию, Иван оглянулся. Евгения стояла в дверях и смотрела ему вслед.
… — У нее даже имя такое же противное, как и она сама, — Юля Ремизова! Нос к небу, патлы по ветру — вот я какая, замечательная! Смотрите все! Кто вы по сравнению со мной?!
