Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 54
Я хотел идти первой же ночью, но Марина вцепилась в меня. Мол, не пущу. Поразмыслив, я сам решил, что рубить сплеча не надо, и остался.
Мне надо было снять стресс, да и она в этом очень нуждалась. Два человека, мужчина и женщина, в бушующей гневом и ненавистью, враждебной, сошедшей с ума стране.
Знаете, я далек от идеализации наших отношений. Более того, этой связью я когда-то разрушил свою семью, и так не слишком благополучную, но все-таки. Все это сильно походило на пользование друг другом. Я – стареющий негодяй, охочий до молодого женского тела. Она – хитрая дрянь, решившая пробиться наверх с низкого старта, то есть лечь под начальника. Но все это бред, мусор, пустые слова. Они ничего не значат после того, что произошло между нами этой ночью.
Я не знаю, что будет дальше, вообще сомневаюсь, удастся ли нам выбраться живыми из этой передряги. Но эта ночь навсегда останется со мной.
Надеюсь, что и с ней тоже.
Утром я поехал на рынок, купил ксиву частного предпринимателя и лицензию таксиста. То и другое легально делается в Киеве долго и муторно, намного сложнее и дороже, чем у нас в России. Но на рынке мне все состряпали за полчаса, причем на защищенных бланках с водяными знаками, которые перекочевывали на рынок из стен налоговых и лицензирующих органов. Безумие и дикость здешних законов компенсировались их повальным невыполнением. Украинская государственность расползалась, растворялась как грязная тряпка в кислоте, а люди просто старались выжить, кто как мог.
С этими вот портянками, купленными на рынке, я пошел в контору, которая сдавала в аренду автомобили, и взял там старенький, но еще вполне себе ходкий «Рено». Документы мои отксерили, но пока не проверяли. Все ограничилось диким залогом, который я вынужден был оставить за машину.
Теперь у меня был собственный транспорт, причем чистый. Обычно на такси менты не обращают внимания. Если стопорнут и найдут в салоне снайперскую винтовку, можно сказать, что ее оставил один из пассажиров. При не слишком тщательной проверке прокатит и такая ахинея.
Уже на машине я прикатил на съемную квартиру.
Марина привела себя в порядок, оделась, даже как-то умудрилась вычистить свою дубленку. В ней она каталась по грязи, спасаясь от пуль.
Я протянул ей букет роз. Купил, какой уж смог, не продают теперь в Киеве нормальных цветов. Она уткнулась лицом в шелковистые лепестки. Восьмое марта!..
– Ты в порядке? – спросила Марина.
Почему-то мы посмотрели на разложенный диван, заправленный несвежим, затхлым бельем, и смутились.
Вместо ответа я забрал коробку, в которой теперь хранилась винтовка.
– Ты позвонила?
– Да, все нормально. В отеле чисто, охрана усилена.
– Будь осторожна.
– Ты тоже.
«А может, не надо?» Этой вот глупости, которую сказали бы сейчас девять женщин из десяти, Марина говорить не стала. Она уже давно поняла, что остановить меня невозможно.
– Пошли.
Мы захлопнули дверь. В ящике, стоявшем в прихожей, я оставил ключ для тетки Тетяны, сунул его в конверт вместе с сотней долларов. Надеюсь, они ей помогут дотянуть до весны.
Марину я высадил у станции метро. Вроде бы за нами не следили.
Мне было проще хотя бы потому, что я не ставил перед собой никакой конкретной цели, даже не знал, кто попадет на прицел. Я просто хотел найти какое-нибудь нацистское кубло, убедиться в том, что это именно оно и есть, потом пострелять столько, сколько смогу, и дай бог ноги.
Упоминание бога тут, кстати, очень даже уместно, потому что не я придумал «Око за око, зуб за зуб». Эти люди, кем бы они ни были, сознательно делают зло, вступают под знамена со свастикой и «волчьим крюком», берут в руки оружие, понимая, что будут убивать людей.
Да, большинство из них – совсем молодняк, некоторым и двадцати нет. Но тут «онижедети» не прокатит. Они опрокинули страну, толкнули ее в пропасть гражданской войны. Эти дети брали в руки оружие и уходили на Восток убивать, а потом с хохотом делились друг с другом новостями в социальных сетях. Мол, выпустили по Горловке два пакета «Града», а если что, скажем, что не мы.
Пришло время взрослеть. Если ты встал под нацистский флаг, значит, отвечай за себя. А ответ тут может быть только один.
И все равно я цедил соцсети, потому что не хотел, чтобы под пулю попали посторонние. Даже если в каком-то месте расположен штаб правосеков или в каком-то клубе проходит вечеринка в пидтримку ДУК «Правый сектор», все равно там могут быть посторонние люди, пришедшие по другим делам, из-за любопытства, просто открывшие не ту дверь. А мне нужен был верняк, сто процентов. Это очень важно для меня, для осознания своей правоты.
Такой вот верняк я нашел на одной из страниц в «Фейсбуке». Киевское отделение ПУ, «Патриота Украины», боевого крыла «Социал-национальной ассамблеи», объявило вышкил. Эти подонки до того оборзели, что не стали скрывать дату, время и место сбора. Видать, жареный петух по-настоящему еще не клевал.
Переночевал я в машине, перед этим спрятав винтовку у теплотрассы за гаражами. Питался я тем, что покупал в ларьках, пил бутылочную воду. В Интернет не выходил, телефон отключил. Если кто-то поставил цель найти меня, то не представляю, как он мог бы это сделать.
Утром, еще затемно, я выдвинулся на позицию.
Чтобы вы знали, этот самый вышкил был мероприятием, обязательным для всех украинских националистических движений. Пошел он из Львовщины и представлял собой обязательный тематический полевой выход.
Вышкил может длиться от четырнадцати до тридцати с лишним дней и включает в себя как лагерные занятия, так и марш-бросок по территории, якобы принадлежащей противнику, с имитацией или даже реальным совершением подрывных действий. В лагерной части вышкила все просто жили в палатках, у костров, учились длительное время существовать в лесу, питаться той пищей, которая тут есть, охотиться и ловить рыбу, проводили занятия по идейно-политической, рукопашной и тактико-специальной подготовке. В рукопашке часто использовали не патриотический боевой гопак, а вполне реальные кикбоксинг, карате, самбо.
В последнее время вышкил часто стал проводиться без выезда далеко за город. Он сделался короче – от двух до семи дней. Занятия проходили в опустевших лагерях, на базах отдыха, территориях воинских частей. Он включал в себя зачистку помещений и городской бой. Но суть вышкила от этого не менялась. Фашисты готовились убивать.
Я сидел в задней части машины. Так работали иракские снайперы во времена американского вторжения. Только они обычно использовали АКМ.
Я через прицел рассматривал парней, собирающихся на остановке. Молодые, почти у всех бундесверовский флектарн, рюкзаки и карематы за спиной. Знакомятся друг с другом, курят, что-то обсуждают и не подозревают, что в трехстах метрах от них затаился снайпер.
Завтра в киевских газетах появится материал о новых зверских убийствах. Интересно, а вот зачем они сюда пришли, чего ждут? Хлопцы вообще понимают, что жизнь одна, ее не перезагрузишь так вот запросто, как в компьютерной стрелялке? До ребят доходит, что их тоже будут убивать? Эти умники в курсе, что значит «волчий крюк» на знамени, под которое они встают? Наконец, они соображают, что им придется отвечать за все те беды, которые обрушились на Донбасс?
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 54
