Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
А вот потом ей зададут в высшей степени неудобный вопрос: «Кто ваша подружка?» И тогда-то хорошей девушке Трошкиной придется либо соврать следователю, либо навредить подруге.
Сказать, что это Индия Кузнецова?
А у той в сумке паспорт на имя Марии Сараховой!
Считай, обвинение в мошенничестве Инке уже обеспечено.
Трошкина всхлипнула.
А если сказать, что Кузнецова не Кузнецова, а Сарахова?
Трошкина вздохнула.
Врать она не хотела, не любила, а главное — не умела. Стоит ей открыть рот — и опытные сыщики вытянут из нее всю возможную информацию.
Значит, нужно молчать.
А с этим тоже имелась проблема.
Трошкина, признаться, всегда любила поговорить. Похвальное умение держать язык за зубами к ее достоинствам не относилось. Алка даже во сне иногда разговаривала, на что ей неоднократно указывал недовольный этим обстоятельством Зяма.
В жизни милой болтушки лишь раз был период, когда она молчала, как Герасим, аж целую неделю. Это случилось на педагогической практике в пионерском лагере, когда вожатая Аллочка вынужденно перекупалась в холодной воде и потеряла голос. Тогда она с утра до вечера держала при себе горластого пионера и озвучивала приказы отряду шелестящим шепотом на ухо адъютанту.
Алка пытливо поглядела на кулер в углу.
Что, если напиться холодной воды? Может быть, она снова потеряет голос и по этой уважительной причине уклонится от допроса?
Но ведь тогда ей предложат дать ответы письменно, а не может же интеллигентная девушка с двумя высшими образованиями сказаться неграмотной и покрыть бумажный лист корявыми кладбищенскими крестиками?!
Или же ей нужно не только голос потерять, но еще и руку сломать, чтобы лишиться как устной, так и письменной речи… Трошкина поежилась: сурово калечить себя ей не хотелось даже ради лучшей подруги.
В коридоре вдруг сделалось шумно. Алка встрепенулась, вскочила, мягким кроликом метнулась к двери, секунду послушала, удивленно вздернула бровки, прыгнула к столу — за стаканом — и обратно.
С привычной ловкостью она приставила пустой стеклянный сосуд к дверному полотну и снова прислушалась.
— Она сбежала! — отчетливо прозвучало в коридорном гаме.
— Слава тебе, господи! — Алка закатила глаза и перекрестилась стаканом.
Логика всегда была сильной стороной отличницы Трошкиной. Она безошибочно рассудила: задержанных было четверо, и из них только двое женского пола — сама Алка и ее душенька-подруженька Инка. Сама Алка никуда не сбежала, продолжала сидеть под замком. Следовательно, если «она сбежала», то кто «она»?
— Индия Кузнецова, она же Мария Сарахова, она же Сонька Шмаровоз! — нервически захихикала измученная переживаниями Трошкина. — А я сошла с ума, ах, какая досада!
Она пружинисто похлопала себя по губам, сделала серьезное лицо и сообщила невидимой публике:
— Итак, дамы и господа, Индия Кузнецова пошла по стопам графа Монте-Кристо! Она обрела свободу, каковой, несомненно, воспользуется для разрешения сложившейся ситуации. А я тем временем должна… Гм, а что же я должна?
Алка потерла лоб, почесала в затылке, пошевелила бровями. Невидимая публика терпеливо ждала.
— А знаете? Получается, я все равно должна помалкивать, чтобы ничего не испортить, — правильно рассудила Трошкина и посмотрела на стакан в своей руке.
Потом она подошла к кулеру, пощупала его пластмассовый бок и огорчилась:
— Не очень-то холодный…
И тут ее взгляд упал на мини-бар:
— О!
Алка открыла холодильник. Бутылки в кармашке на дверце приветствовали ее нежным хрустальным звоном.
— Есть виски — будет и лед! — обрадовалась Трошкина.
Она потянулась к морозилке, и тут у нее возникла идея получше.
Виски!
Водку, виски и иные крепкие алкогольные напитки хорошая девушка Аллочка не любила, принимать их не умела и после пары рюмок сорокаградусного стремительно переходила из вертикального положения в горизонтальное, а упав — засыпала.
А заснув — молчала как убитая! Вот и нашелся простой и верный способ не сболтнуть чего лишнего!
— Молчанье — золото! — провозгласила изобретательная Трошкина и щедро плеснула в свой стакан из бутыли с желтой жидкостью.
Она должна была успеть напиться до состояния нестояния прежде, чем ее пригласят на допрос, и не стала зря терять драгоценное время.
Когда дверь кабинета открылась, Алка со страдальческой гримасой, как невкусное лекарство, допивала мелкими глоточками второй стакан односолодового. На скрип двери и повеление выходить она отреагировала торопливым бульканьем, после чего с вызывающим стуком припечатала к столешнице пустой стакан, встала, икнула, улыбнулась, закрыла глаза и упала плашмя, как складная гладильная доска, компактно поместившись в промежуток между холодильником и столом.
Майор Кулебякин не должен был находиться на службе. У майора Кулебякина еще не закончился отпуск, который он самоотверженно использовал для поездки на курсы повышения квалификации, чем крайне рассердил свою любимую девушку Индию Кузнецову.
Индия пребывала в убеждении, что во внеслужебное время майор Кулебякин должен всецело принадлежать ей одной, и потраченный на служебные курсы отпуск расценила как подлое предательство.
Поэтому Денис ничуть не удивился тому, что по возвращении не застал свою любимую девушку дома, у окошка, высматривающей, не возвращается ли из дальних далей одинокий странник. Он заранее знал, что Индия не станет и пробоваться на роль Пенелопы.
Тем не менее майора задело то, что любимая исчезла без предупреждения и объяснения. Могла хоть записку оставить!
Сердясь и досадуя, Денис бесцельно слонялся по квартире, а верный пес Барклай томно наблюдал за ним из-под полуприкрытых век с дивана, на котором он не лежал бы, будь дома Индия.
Не так, ох, не так майор Кулебякин планировал провести этот день! Не выдержав тоски и безделья, Денис наплевал на отпуск и отправился туда, где ему никогда не бывало скучно — в криминалистическую лабораторию ГУВД края.
— О, шеф вернулся! Кончилась наша счастливая жизнь! — с притворной грустью вздохнул непочтительный салага лейтенант Карабасов, разглядывая бутерброд с паштетом.
У болтливого салаги Карабасова был невероятный глазомер, позволяющий иной раз обходиться вовсе без приборов — качество для эксперта, зачастую работающего вне лаборатории, весьма ценное.
В повседневной жизни применение карабасовскому глазомеру тоже находилось: бутерброды он делал такие ровные, что штангенциркуль отдыхает!
— Несчастные они! — фыркнул майор Кулебякин, забрав у Карабасова бутерброд с идеальным, один к одному, соотношением хлеба и паштета. — Мумуму-мумуму?
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
