…Именно! Этой ручкой она что-то писала на обороте бумажной салфетки.
Точнее, рисовала. Бумажная салфетка оказалась слишком мягкой для рисования, за нее постоянно цеплялся шарик стержня. Но она все равно рисовала — холм. На холме стоит маленький дом. В доме одна-одинешенька спит девушка. Вокруг дома — заросли слепой ивы. Это слепая ива усыпила девушку.
— Слепая ива? — спросил приятель.
— Есть такое растение.
— Ни разу не слышал.
— Я сама придумала, — улыбнулась она. — У слепой ивы — сильнодействующая пыльца. Маленькая муха, окунувшись в эту пыльцу, влетает девушке в ухо и… усыпляет ее.
И она нарисовала слепую иву на другой салфетке. Слепая ива была размером с азалию. Толстые зеленые листья плотно окружают распустившиеся цветки. Листва эта выглядит, как букет из хвостов сцинков. Слепая ива нисколько не походит на обычную.
— Есть еще сигареты? — спросил меня приятель. Я положил на край стола промокшую от пота пачку коротких «Хоуп» и спички и отправил щелчком в его сторону.
— С виду ива маленькая, но корни уходят очень глубоко, — пояснила подруга. — Вообще-то, достигнув определенного возраста, она перестает расти вверх и начинает расти только вниз. Будто питается темнотой.
— Ну? Эта муха влетает в ухо девушки и усыпляет ее пыльцой, — спросил приятель, пытаясь подкурить от влажных спичек. — А что она делает дальше… эта муха?
— Ест плоть… в ее теле… конечно же! — ответила подруга.
— Фу-у-у-у-у!
Оказывается, по заданию на летние каникулы подруга сочиняла стихи о слепой иве и просто пересказала нам сюжет. А сама история ей приснилась. И девчонка, валяясь целую неделю в больнице, написала нечто вроде поэмы. Товарищ хотел прочесть, но подруга отказалась под предлогом того, что нужно доработать кое-какие мелочи. Вместо этого нарисовала рисунок и пересказала фабулу.
На холм взбирался юноша — спасти уснувшую от пыльцы слепой ивы девушку.
— Это я, да? — прервал ее приятель. Подруга покачала головой:
— Нет, не ты.
— А ты что, знаешь?
— Да, — гордо ответила она. — Правда, не знаю почему, но это так. Я тебя обидела?
— Еще как! — ответил он, шутливо скривившись.
Юноша медленно взбирался на холм, раздвигая заросли слепой ивы. Он оказался здесь первым человеком с тех пор, как слепая ива начала буйно разрастаться по холму. Натянув глубже шляпу и отмахиваясь от роя мух, юноша шел по тропе. На встречу со спящей девушкой — пробудить ее от долгого и глубокого сна.
— Но пока он добрался до вершины холма, тело девушки уже изъели мухи? — спросил приятель.
— В каком-то смысле, — ответила подруга.
— В каком-то смысле печальная история — быть в каком-то смысле съеденной мухами.
— Ну да, — сказала она, немного подумав. И мне: — А ты как думаешь?
— Грустная история.
Брат вернулся в двенадцать двадцать. С пакетом лекарств и таким выражением лица, словно ничего не различал вокруг. Ему потребовалось некоторое время, чтобы от дверей найти глазами мой столик. Брат шагал неуклюже, будто не в силах держать равновесие. Усевшись напротив, он глубоко вздохнул, будто до этого был так занят, что забывал дышать.
— Ну как? — поинтересовался я.
— Да, это… — начал было он.
Я ждал, надеясь, что он заговорит, но разговор все не начинался.
— Есть хочешь?
Брат кивнул.
— Здесь поедим или где-нибудь в городе?
Он подозрительно окинул взглядом помещение.
— Давай здесь.
Я купил талончики и заказал два комплекса. Пока несли еду, он молча разглядывал вид за окном: море, аллею дзелькв, поливалки, — все то же, что до этого видел я.
За соседним столом приличная на вид пара средних лет, поедая сэндвичи, беседовала о раке легких у лежащего в больнице знакомого. Он пять лет назад бросил курить, но было уже поздно: по утрам отхаркивал кровью. Вот такой разговор. Жена спрашивала, а муж пояснял, что рак в определенном смысле сконцентрировал все жизненные склонности этого человека.
В комплекс входили шницель и жареная белая рыба, а к ним — салат и булочка. Сидя друг напротив друга, мы молча ели. Соседи-супруги продолжали оживленно обсуждать происхождение рака: почему в последнее время увеличилось число раковых больных, почему до сих пор не могут создать лекарство от него.
— Везде почти одно и то же, — разглядывая руки, ровно произнес брат. — Все спрашивают одно и то же, делают такие же анализы.
Мы сидели на лавке перед воротами больницы и ждали автобус. Ветер изредка шевелил листву над нашими головами.
— Что, иногда совсем не слышишь? — спросил я брата.
— Да, — ответил он. — Совсем ничего!
— И что ты при этом чувствуешь?
Он задумался, слегка наклонив голову.
— Как бы спохватываешься… Словно перестаешь слышать музыку. Но обращаешь на это внимание не сразу. А когда замечаешь, уже ничего не слышно. Будто, заткнув уши, сидишь на морском дне. Это длится некоторое время. Ухо и правда ничего не слышит, но дело не только в ухе. Ухо только частично не слышит из-за этого.
— Наверное, неприятно?
Брат коротко, но с силой кивнул.
— Не знаю почему, но неприятного ощущения нет. Просто возникают всяческие неудобства — когда не слышно…
Я задумался, но представить себе это толком не смог.
— Ты видел фильм Джона Форда «Форт „Апач“»[13]? — неожиданно спросил он.
— Да, только давно, — ответил я.
— А я смотрел недавно по телику. Классный фильм!
— Ну! — поддакнул я.
— Там в начале фильма в западный форт приезжает на службу новый генерал. Его встречает штабс-капитан, которого играет Джон Уэйн. Генерал толком не знает обстановки, а в это время индейцы поднимают восстание.
Брат достал из кармана белый платок и вытер рот.
— Въехав в форт, генерал говорит Джону Уэйну: «По пути сюда я видел нескольких индейцев». И Джон Уэйн невозмутимо отвечает ему: «Все в порядке, сэр. Вы заметили индейцев? Считайте, что их там нет!» Я точно не помню его слов, но примерно так. Ты не знаешь, что это значит?
Я не мог вспомнить, чтобы в «Форте „Апач“» были такие слова. Для фильма Джона Форда фраза слишком заумная. Правда, я смотрел его очень давно.
— Наверное, то, что видно обычным глазом, не так важно… Может, и не так.
