Книга Парень из Колорадо - Стивен Кинг

– Разумеется, мы – не «Бостон глоуб», – продолжил Винс. – Мы даже не бангорская «Дейли ньюс». Но, Стефани, когда взрослый – мужчина или женщина – вырывается из привычной колеи, любой газетчик, что из большого города, что из маленького, начинает искать причины. Независимо от результата, будь то массовое отравление на пикнике, устроенном методистской церковью, или всем довольный мужчина, который исчезает утром буднего дня и больше его живым никто не видит. А теперь – забыв на время о том, где он появился, или о вероятности его появления там, – скажи мне, по каким причинам он мог так поступить. Перечисляй, пока я не увижу как минимум четыре поднятых пальца.

Учеба в разгаре, подумала Стефани, а потом вспомнила фразу, которую месяцем раньше мимоходом бросил Винс: Чтобы добиться успеха в газетном бизнесе, не так уж плохо иметь извращенный ум, дорогуша. Тогда она сочла эти слова странными, может, даже граничащими со старческим маразмом. Теперь решила, что начала понимать.

– Секс. – Стефани подняла левый указательный палец, который олицетворял Парня из Колорадо. – То есть другая женщина, – подняла второй палец. – Денежные проблемы. Я думаю, долг или кража.

– Не забудь еще департамент налогов и сборов, – добавил Дейв. – Люди иногда кидаются в бега, осознав, что в долгу у дяди Сэма.

– Она не знает, какими страшными могут быть налоговики, – ответил ему Винс. – Нельзя ее в этом винить. А кроме того, по словам жены, у Когана никаких проблем с налогами не было. Продолжай, Стеффи, начало хорошее.

Пока она еще не могла поднять требуемое число пальцев, но с третьим уже определилась.

– Стремление начать новую жизнь? – сказала Стефани с сомнением, обращаясь скорее к себе, чем к ним. – Просто… Ну, не знаю… Оборвать прежние связи и начать все заново под другим именем и в другом месте? – И тут же у нее в голове сверкнула еще одна идея. – Безумие? – Она подняла четыре пальца, как и требовалось: секс, деньги, жажда перемен, безумие. С сомнением посмотрела на последние два. – Может, жажда перемен и безумие – одно и то же.

– Может, и так, – ответил Винс. – Наверное, тут можно поспорить, сказав, что безумие включает все дурные привычки, от которых люди пытаются убежать. Такое бегство иногда называют «лечение географией». Думаю, это лечение особо подходит для наркоманов и алкоголиков. Азартные игры – еще одна привычка, которую люди могут попытаться лечить географией, но эту проблему лучше отнести к деньгам.

– У него развилась алкогольная или наркотическая зависимость?

– Арла Коган говорила, что нет, и я уверен, будь иначе – она бы знала. После шестнадцати месяцев раздумий, учитывая, что он умер, думаю, она бы мне сказала.

– Но, Стеффи, – мягко вмешался Дейв, – когда вникаешь во все это, вроде бы понимаешь, что без толики безумия точно не обошлось, правда?

Стефани подумала о Джеймсе Когане, Парне из Колорадо, мертвеце с пляжа Хэммока, который сидел с закрытыми глазами лицом к Тинноку и материку, привалившись спиной к мусорному баку, с куском мяса, застрявшим в горле. Подумала о скрюченных пальцах одной руки, еще державших остаток полуночной трапезы, кусок стейка, безусловно, украденный какой-то голодной чайкой, так что от него остались только пятна жира, к которым прилип песок.

– Да, – кивнула она, – что-то безумное в этом есть. Она знала об этом? Его жена?

Старики переглянулись. Винс вздохнул и потер крыло тощего носа.

– Возможно, но к тому времени Арлу больше заботила собственная жизнь, Стеффи. Ее и сына. Если мужчина вот так исчезает, его женщине приходится ой как нелегко. Арла пошла работать, вернулась на прежнее место в один из банков Боулдера, но, разумеется, не смогла сохранить дом в Нидерленде…

– «Убежище Эрнандо», – пробормотала Стефани, сочувствуя незнакомке.

– Ага, правильно. Она выстояла, не занимая очень много у своих родителей и ничего не беря у его, но потратила большую часть денег, которые они откладывали для маленького Майкла на обучение в колледже. Когда мы увидели ее, я понял, что у нее два желания, одно насущное, а второе… как бы его назвать… духовное? – Он с некоторым сомнением посмотрел на Дейва, а тот пожал плечами и кивнул, как бы говоря, что слово правильное.

Винс продолжил:

– Она хотела избавиться от неведения. Жив он или мертв? Замужем она или вдова? Пора ли отправить надежду на покой или следует еще какое-то время лелеять ее? Может, последнее звучит довольно жестоко, возможно, так оно и есть, но я склонен думать, что после шестнадцати месяцев надежда должна тяжелой ношей давить на плечи, чертовски тяжелой, чтобы таскать ее на себе.

– Что же касается насущного, здесь все просто. Она хотела получить причитающиеся ей деньги от страховой компании. Я знаю, что Арла Коган – не единственный человек в этом мире, ненавидящий страховые компании, но по уровню ненависти я бы поставил ее в списке достаточно высоко. Она, конечно, приспособилась к новой жизни, ты понимаешь, она и Майкл, но теперь они жили в трех– или четырехкомнатной квартире в Боулдере – а это тебе не уютный дом в Нидерленде, – и ей приходилось оставлять ребенка нянькам, не зная, можно ли им полностью доверять, и идти на работу, которая была ей в тягость, ложиться в постель одной, тогда как она привыкла прижиматься к родному человеку, тревожиться из-за счетов, следить за расходом бензина, потому что его стоимость росла даже тогда… и все это время сердцем она знала, что муж мертв, но страховые компании не платят по доводам сердца. Нет тела, не говоря уже о причине смерти, – нет и страхового случая.

– Она продолжала спрашивать меня, смогут ли «эти мерзавцы» – так она их всегда называла – как-то «увильнуть», если заявят, что это самоубийство. Я сказал ей, что мне не доводилось слышать о самоубийце, который сознательно заткнул себе дыхательное горло куском мяса. А потом, когда она формально опознала мужа по посмертной фотографии в присутствии Кэткарта, он сказал ей то же самое. И ее это немного успокоило.

– Кэткарт пошел даже дальше, сказал, что позвонит агенту страховой компании в Брайтон, штат Колорадо, и объяснит все насчет отпечатков пальцев и опознания по фотографии. Свяжет все свободные концы. Она даже расплакалась: от облегчения, от чувства благодарности и, думаю, просто от усталости.

– Само собой, – пробормотала Стефани.

– Паром доставил нас на Лосиный остров, и я поселил ее в мотеле «Красная крыша», – добавил Винс. – В том самом, где ты остановилась, когда приехала сюда, ага?

– Да, – кивнула Стефани. Последний месяц или чуть дольше она жила в пансионе, но собиралась найти что-нибудь более постоянное в октябре. Если, конечно, эти два старика оставят ее в газете. Она думала, что оставят. Думала, что по этой причине ей сейчас и рассказывали историю.