И что она опять придумала?
— Зачем? — подозрительно спросил он.
— Я… — она перевела дух, облизнула губы и выпалила, — хочу узнать, кто ты и что ты сделал с Диланом, которого я знала всю жизнь.
— Мило. И что это значит?
— Это значит… что ты мне стал нравиться последние несколько дней. Так ты придешь?
— Я не знаю. Я в городе провел на этой неделе времени больше, чем на ранчо. Коровы мои подумают, что я умер, а им никто об этом не сообщил.
— А разве не для этого ты нанимаешь десяток помощников для своей фермы? — сладким голосом спросила она. — Да или нет, мне все равно.
— И вот ты опять пытаешься подорвать мое самоуважение. — Он сошел с крыльца. — Я приду. На тот случай, если ты не знаешь, я люблю мясо и картошку.
— Ох, Дилан Коул. — Она сжала кулаки и метнула на него огненный взгляд. — Ты доводишь меня до такого безумия, что мне тебя вздуть хочется, а потом… — она вдруг заговорила очень тихо и нежно, — а потом я вижу, как ты держишь ребенка, словно это самое ценное, что есть на земле, и думаю, что ты еще совсем не безнадежный человек.
Он пожал плечами, стараясь, чтобы лицо его выглядело безразлично.
Потом он сел в пикап и уехал… не потому, что ее слова ничего не значили для него, а потому, что они значили слишком много.
К тому времени, как на следующий вечер Дилан постучал к ней в дверь, Кэт была просто вне себя. Как ей вести себя с ним? Они слишком долго друг друга знали. Слишком глубоки были их разногласия. Зачем она вообще это делает? Все равно это не сработает, и она это знала. Но должна была попробовать. Она будет мила с ним! Не будет цепляться к каждому его слову, искать подвох в каждой реплике, не будет язвить ему. Она будет хорошей и женственной. И начнет с того, что приготовит мясо и картошку, пусть даже это скучно.
Кэт открыла дверь. Дилан стоял на пороге с робкой улыбкой на лице. В руках он держал букет полевых цветов.
Ей так и хотелось сказать: «Зачем ты рвешь дикие цветы? Подумай об экологии! Если ты хотел принести цветы, то надо было сходить в цветочный магазин» — и так далее.
Но она перевела дух и улыбнулась.
— Для меня? — Она взяла цветы и жестом пригласила его войти.
Он нахмурился.
— Ты же любишь цветы?
— Конечно. — Кэт достала из шкафа вазу и поставила несчастный букет в воду. Жаль, что полевые цветы так быстро вянут. Но они были красивые — голубые, белые, оранжевые. Она повернулась к нему с улыбкой. — Хочешь что-нибудь выпить?
— Конечно, а что у тебя есть?
— Легкие напитки, пиво, вино.
— Пиво, — сказал он.
Где же его воображение? Она достала пиво, налила его в кружку и протянула ему. Он нахмурился.
— Странная ты какая-то.
— Просто мне приятна твоя компания.
— С каких это пор?
— С тех пор, как мы решили проводить время вместе. Дилан, помоги мне. Я пытаюсь понять, могу ли я относиться к тебе так, как к любому…
— …потенциальному жениху? — закончил он за нее.
— Правильно, — согласилась она, стараясь не заворчать на него. — Я просто не понимаю: мы все время ссоримся и ругаемся по привычке? Неужели мы не можем проявить друг к другу уважение и обходительность, если захотим?
— Не знаю, — задумчиво сказал он. — Мне это все кажется скучным.
— Но ведь можно попробовать. — Она уже успокаивала себя, чтобы не ругаться снова. И почему рядом с ним она всегда была так несдержанна?
— Это обязательно?
— Я была бы тебе очень благодарна, — с достоинством сказала она.
— Хорошо, думаю, попробовать можно, — пробормотал он, садясь на стул.
— Не садись туда!
Дилан вскочил.
— Там лежит мышеловка? — с надеждой посмотрел он на стул.
— Конечно, нет. Просто я не хочу принимать тебя на кухне.
— Почему нет? Я люблю кухни. И мне не нравится, когда меня «принимают».
— Дилан, пусть будет по-моему.
Он закатил глаза и повторил:
— Это обязательно?
Кэт глубоко вздохнула и досчитала до десяти.
— Да, — очень нежно ответила она.
— И что же я должен делать? — Дилан раздосадовано вздохнул.
— Иди в гостиную, располагайся там, а я сейчас принесу закуски.
— Ты действительно странная какая-то стала. Ну что ж, это твоя вечеринка.
Кэт стала доставать из холодильника тарелки с маленькими бутербродами. Она будет милой с Диланом, даже если это убьет их обоих.
Может быть, тогда она сможет понять, настоящие ли те чувства, которые она так усиленно пытается подавить, или это только плод ее воображения.
Если в этой жизни и было что-то, что не нравилось Дилану Коулу, то это, несомненно, изысканные блюда и вино в причудливых бокалах. Но Кэт так мучительно пыталась доказать что-то и себе, и ему, что он старался делать все так, как ей нравится.
— Не хочешь ли еще канапе? — спросила она, протягивая ему поднос.
— Тридцать для меня предел, — отказался он. По вкусу это было похоже на рыбный клей, но новая и милая Кэт могла обидеться на такое замечание. Им обоим было скучно.
— Так ты рассказывал про то, что скот готов к зиме, — напомнила она ему.
— Ах, да, скот…
В этот момент он почувствовал запах подгоревшего мяса и нахмурился.
— Что? — спросила она.
— Ты хотела подать ростбиф на ужин?
— Я все еще собираюсь его подать.
— Надеюсь, что для этого случая у тебя припасен план Б, потому что, если не ошибаюсь, мясо горит.
Она перестала улыбаться.
— О чем ты говоришь? Я использую самый лучший способ. Сначала я включаю в духовке высокую температуру, а потом резко снижаю ее и… — Она осеклась, и на лице ее возник ужас. Она принюхалась и вскочила с кресла. — О боже мой, что я наделала!
Он пошел за ней на кухню, радуясь, что наконец-то она сняла с себя эту маску притворства, которая совсем ей не шла.
Когда Кэт открыла духовой шкаф, кухню наполнил дым и было невозможно увидеть хоть что-то. Когда дым рассеялся, Дилан, которому даже понравилась вся эта паника, повернулся к Кэт. Она сидела на стуле и не отрываясь смотрела на дымящееся жаркое.
— Не могу поверить!
Он посмотрел на плиту.
— Да, думаю, триста градусов — многовато.
— Триста! — Она сама посмотрела на плиту. — Но я клянусь, что поставила на двести! Ты там ничего не подкручивал?
