— Ваша мама всегда знакомится на катерах с иностранцами? — подшучивает Платиновый Блондин.
— Ну, не обязательно с иностранцами, — отвечаю я с бесстрастным видом.
У него вытягивается лицо.
— Нет, вы — первый, — заверяю я. И неслышно добавляю: «За эту поездку».
— Ваша мать говорит, что вы — переводчица…
— Да? Значит, теперь — переводчица?
— Так вы не…
— Проститутка, — шепчу я. с таинственным видом прижимая палец к губам. — Она не решается, говорит об этом новым знакомым так сразу.
Платиновый Блондин замирает на мгновение.
— Так это не отдых, а деловая поездка?
Я замечаю, как блестят его глаза, и мы покатываемся со смеху.
— Неплохое начало! — улыбается мама, возвращаясь к нам.
— Начало чего? — спрашиваю я осторожно.
— Ким, — говорит она, крепко сжимая мою руку. — Очень может быть, что перед тобой сейчас будущий свекор!
Только секунду спустя я понимаю, что она сказала «свекор», а не «отчим». Отчимов у меня было уже много.
— Мой будущий свекор? — Я недоуменно смотрю на Тони.
— Ну, тогда я еще не знал, что вы — проститутка, — невозмутимо отвечает он.
— Проститутка? — кричит мама.
Все головы одновременно поворачиваются в нашу сторону, не потревожив при этом пышных причесок.
Мама бледнее.
— Что это…
— Я пошутил. Джина.
Мама совсем расстроена, и мне теперь ее почти жаль. Почти.
ПБ поворачивается ко мне.
— Мой сын, Тайлер, приезжает сюда на пару дней на следующей неделе. Ему тридцать четыре, холост, успешно торгует произведениями искусства, недвижимость в Лондоне и Нью-Йорке.
— Он похож на вас внешне? ПБ качает головой.
— К сожалению, нет, он пошел в мать.
— Коллагеновые губы, подтяжка под глазами?
— Я не думал, что вы с ней знакомы.
— Давно это было.
Мама явно в замешательстве, но она предпринимает бодрую попытку присоединиться к разговору:
— Было бы неплохо пообедать всем вместе… Я вздыхаю, прикрываясь стаканом с молоком.
— Если его сын приезжает ненадолго, я уверена, что мистер Гамильтон захочет скорее…
— Нет, что вы! — Он угадывает, к чему я веду. — Мои сыновья считают меня глупым человеком. Я бы хотел, девочки, чтобы вы присоединились к нам и немного оживили мероприятие.
— Так у него есть брат? — говорю я, вспоминая Клео.
— Морган. Но он исключен из ассортимента. Женат уже десять лет. Я имел в виду Тайлера.
— Как получилось, что одного с руками оторвали, а другой так подзалежался на складе?
— Ким! — Мама пытается меня осадить.
— Все нормально, мама. Я — с того же склада, так что тут нет ничего уничижительного.
— Хотите знать, почему Морган женат, а Тайлер — нет? — переспрашивает ПБ.
Я киваю.
Наш собеседник глубоко вздыхает.
— Морган — очень напористый, даже грубый. Ему нравится, чтобы женщина вертелась поблизости и он мог бы ею постоянно помыкать, и потому неудивительно, что все его девушки быстро его бросали. А потом он встретил Энжи. Большую часть жизни она постоянно нуждалась в деньгах, и он сделал ей предложение, понимая, ей будет трудно бросить его и его деньги.
— Как романтично!
— Не правда ли? — кривится ПБ. — Не думаю, что это подало Тайлеру хороший пример. Он теперь не торопится заводить семью.
Мама подавлена этим известием:
— Но когда он встретит правильную, хорошую девушку…
— Непременно! Почему бы и нет? — оптимистично заявляет ПБ и похлопывает маму по коленке. — Ну, Ким — ас тобой что случилось? Я удивлен, что один из твоих клиентов еще не умчал тебя на край света.
Я улыбаюсь.
— Ну, был один очень милый сутенер…
— Ким, прекрати! — умоляет мама.
Я определенно порчу ей всю сделку.
— Но сейчас никого?
Я качаю головой.
— Она однажды была обручена, — встревает мама, вероятно желая сказать, что я однажды кому-то показалась привлекательной.
— Конечно, у меня даже где-то справка была… — Я притворяюсь, что шарю в сумочке.
ПБ хихикает.
— Оказался грубияном и невежей, да?
— Он был швед, — говорит мама, как будто это все объясняет.
За неделю до моего полета в Стокгольм его послания были все такими же пылкими: «Дождаться не могу, когда тебя увижу! Хочу показать тебя всем!» Было даже одно восхитительно нетерпеливое, где говорилось: «Ким! Все, хватит! Возвращайся в Швецию, сейчас же! Давай уже разберемся со свадьбой и заведем семью!»
Я позвонила ему. Томас сделал мне предложение. До сих пор все было как во сне, но теперь я могла быть уверена в его намерениях и уже дождаться не могла, когда, наконец, приеду. Так что меня немного ошарашило письмо, которое пришло за два дня до вылета: «Итак, где ты остановишься?»
Я-то была уверена, что остановлюсь у него, тем более что Томас планировал для нас восхитительные маршруты: «Я столько всего хочу тебе показать, я отведу тебя в такие места, о каких ты и мечтать не могла, и там я смогу узнать тебя по-настоящему. У меня есть на примете место, которое тебе определенно понравится. Впрочем, и Сахара стала бы для меня цветущим садом, если бы ты была со мной». Я представляла, как мы осматриваем страну, останавливаясь в уютных маленьких гостиничках. Но он, очевидно, видел ситуацию иначе. Почему тогда он раньше меня об этом не спросил? Ведь ему лучше знать, где можно остановиться в Стокгольме, — почему он не предложил мне какие-нибудь варианты? Это что — просто культурные несоответствия? Я не могла понять. До этого письма мне казалось, что мы очень близки. Теперь же я почувствовала себя чужим человеком, но смущалась выяснять отношения, поэтому забронировала себе номер в ультрамодном отеле «Биргер Ярл» на первые три ночи. (Не самый дешевый вариант, но этот отель должен был послужить приютом нашей любви, так что все должно быть в лучшем виде.)
Вечером накануне отлета в меня вновь вселило уверенность вот такое письмо: «Подумать только, завтра я буду держать тебя в своих объятиях. А потом я сообщу британским властям, что ты шпионишь для небольшой шведской революционной группировки, и тебе не разрешат возвращаться минимум полгода, а за это время ты так ко мне привыкнешь, что согласишься расставаться лишь ненадолго. Ну, например, чтобы сходить в магазин».
Чудеснее не бывает.
На следующий день Томас ждал меня в аэропорту и был в десять раз лучше, чем я его в последний раз запомнила. Он размахивал букетом розовых роз, к ленте которого было привязано обручальное кольцо. Он подхватил меня на руки и закружил — на мгновение я оказалась одной из тех женщин, которым обычно завидуют в аэропортах. Мне казалось, я переселяюсь в страну романтических фантазий, в существование которой раньше не решалась даже поверить. Было что-то нереальное в том, что люди заглядывались на меня так же, как я когда-то заглядывалась на пары, которые, не стесняясь публики, демонстрировали свои чувства. Я даже не знала, как на это реагировать — меня не покидало ощущение, что я смотрю на все это со стороны.
