Конечно нет. Завтра же начну учить трубкозубское заклинание.
Глава 6
На благотворительный аукцион под названием «Поддержим Эфиопию» соберутся все сливки нью-йоркской богемы. Выручка пойдет на гуманитарную помощь бедным эфиопам, а также позволит нам не позволить республиканцам вмешиваться во внутренние дела Албании. Иными словами, мы убьем двух зайцев. Обязательно посетите наш аукцион — и вы первыми увидите Джейми Макгрегора — он только что прибыл в Нью-Йорк. Я сама не могу дождаться этой минуты.
Сейчас без политики никуда. Грейдон Картер[13], например, в приступе энтузиазма решил провести вечеринку для курящих в издательстве журнала «Конде наст» — в пику властям, запретившим курение в нашем славном городе. В это же время под окнами здания проведет пикет Американская ассоциация по борьбе с раком легких. «Филип Моррис», в свою очередь, опротестует действия Ассоциации. Вы все еще любите Нью-Йорк?
А сейчас предлагаю вам изысканный десерт, который сегодня подают в лучших домах Лондона. Супруга одной знаменитости, недавно посвященной в рыцари ее величества (неслучайно ведь лучшее из Британии принадлежит Нью-Йорку), была замечена в Сохо-Хаус в сопровождении гордости американского футбола. Оба — и гордость, и новоиспеченная миледи, — против обыкновения, старательно прятались от кинокамер. Объективы затягивал розовый сироп. Приятного аппетита! Но помните: чрезмерное употребление сладкого может повредить вашим зубам.
На следующее утро в бутике появляется неожиданный гость. Вы уже догадались: это Натаниэль. Фиби (уж на что лояльная продавщица), увидев красавца в предательской камуфляжной футболке и джинсах, скульптурно облегающих впечатляющее хозяйство, в приступе служебного рвения устремляется к дверям. Я, напротив, спокойна как танк.
— Фиби, что-то ты бледная. Устала? Пойди отдохни, кофейку попей.
Натаниэль, кажется, доволен, что я отослала Фиби. Я не спешу расплываться в улыбке. Мне давно известно, что мужчинам свойственно разочаровывать женщин, следовательно, не нужно особенно обольщаться. Правда, сейчас мы с Натаниэлем одни. Совсем одни.
— Это, значит, и есть ваш магазин? — хмыкает Натаниэль, осмотревшись.
Он явно сказал это, лишь бы хоть что-нибудь сказать. А я-то думала, на сей раз он сделает серьезный шаг.
— Мой бутик не рассчитан на тех, кто «просто смотрит». Вы или покупаете, или идете глазеть в другое место.
Натаниэль оборачивается. Большие пальцы рук он засунул в карманы джинсов. Он пялится на великолепие под названием «Безупречная Фигура Бесподобной Ви». Мое эго распирает от гордости, некоторые другие части (не буду их называть) тоже ощущают прилив.
— Я всегда старался держаться подальше от женщин вроде вас, — заявляет Натаниэль.
— Не очень-то лестно звучит. И какая же я, по-вашему?
Натаниэль делает шаг ко мне — так-то он держится подальше! В глазах у него вожделение. Я, как бездушная личность, тоже делаю шаг ему навстречу.
— Вы самая испорченная, самоуверенная и сексапильная женщина из всех, кого я встречал.
— А разве первое обстоятельство не означает, что я всегда делаю что вздумается?
— Конечно, именно это я и хотел сказать, — произносит Натаниэль, делая еще шаг.
— Но сейчас не тот случай.
Я отступаю, чтобы Натаниэль не счел меня слишком доступной.
— Чего вы хотите?
— Если я вам скажу, вы, пожалуй, испугаетесь.
Я продолжаю пятиться, пока не упираюсь задницей в стену. Натаниэль улыбается так, что становится ясно: ему нравится эта поза.
— Я уже давно ничего не боюсь.
— Очень легкомысленно с вашей стороны. Я ведь действительно злая женщина.
— Я это понял, — говорит Натаниэль, целуя меня в уголок рта.
Вот так на противопехотных минах гибнут все мои аргументы.
— Зачем ты пришел?
— Чтобы пригласить тебя куда-нибудь.
У Натаниэля настолько довольная физиономия, что мне нелегко сказать «да». Еще повыпендриваюсь. Пусть помучается.
— Но я же такая испорченная. Как бы чего не вышло.
Натаниэль прижимает меня к себе, я оказываюсь между его жарким, источающим флюиды телом и стеной. Он целует меня, успевая страстно шептать:
— Давай все же попробуем. Ты ведь любишь риск, правда?
Ох, знал бы ты, до какой степени я люблю риск! Натаниэль такой горячий, такой сильный, такой… выпуклый, что мне все больше нравится его предложение «попробовать». Он тоже распалился, чуть ли не дымится.
— Хорошо, я согласна.
— Тогда пойдем в итальянский ресторан. Люблю итальянскую кухню.
— А после ужина потанцуем.
Натаниэль нехотя отлепляется. Теперь меня поддерживает только стена.
— Решено. Я заеду за тобой в воскресенье вечером.
Когда за Натаниэлем закрывается дверь, до меня доходит: я назначила свидание. Не свидание, после которого обо мне напишут в светской хронике. Не свидание, после которого я продам на три тысячи сумок больше. А свидание с мужчиной, которого я просто хочу. Что-то мне за это будет?
Я танцую от радости. Женщина, рассматривающая витрину, замечает мои па и удивленно вскидывает брови. Я показываю зеваке средний палец, отчего ей сразу становится легче. Мы, ньюйоркцы, не знаем, как вести себя в счастливые минуты.
В пятницу мы с Меган едем в клуб «Ступор» — тьфу, «Штопор», конечно же. У меня ни малейшего желания там появляться, но Меган непреклонна. Я прикидывала, не наслать ли на нее грипп, чтобы она осталась дома, затем, по зрелом размышлении, решила не испытывать терпение Люси — с меня хватило и трюка с задницей. Больше не встану на пути у Люси — по крайней мере явно.
Мы едем в такси по улицам Уильямсбурга. На потолке пляшут отсветы рекламных огней (мне кажется, что все они багровые — с чего бы это?). Раньше Уильямсбург был деревней. Нам нужно в Бруклин — небольшое уточнение: гребаный Бруклин, — чтобы действительно оказаться в ступоре. Я неумолимо приближаюсь к Джерси, круг замыкается.
Ох.
Меган принимает мою минутную слабость за приглашение начать разговор. Только ее болтовни мне и не хватало. Вы, наверное, думаете: зачем Ви ее терпит?
— До смерти хочу увидеть Джейми Макгрегора. Неужели в жизни он еще сексуальнее?
Я не спешу рассказывать Меган, что когда-то испытывала подобные чувства к звездам (в медицинском словаре это называется «подростковая истерия»). Вместо того чтобы читать нотации, я, глотнув водки, буркаю:
