Теперь, когда ей все наконец стало понятно, Кори ощутила необыкновенное облегчение и вместе с тем прилив энергии. Ей захотелось немедленно покинуть усадьбу, обнесенную каменной стеной, и отправиться в свободный полет к заоблачным вершинам. Однако внутренний голос настоятельно подсказывал ей, что торопиться не следует, сначала нужно уточнить условия конкурса и убедиться, что ей не устраивают подвох.
– Право же, я даже не знаю, Джеймс, – нахмурившись, ответила она. – Все это смахивает на авантюру. Не могли бы вы посвятить меня в детали?
– Вначале я должен заручиться вашим согласием, – сказал Джеймс.
– Боюсь, что я не готова принять ваше предложение, мистер Астурио, – потупившись, сказала Кори. – Я вас слишком мало знаю.
Джеймс невозмутимо налил себе в чашку кофе и промолвил:
– Я даю вам время подумать. Вам ведь хочется, я вижу!
– Нет, это чересчур опасное предприятие, – покачала головой Кори. – Я не люблю рисковать.
– Разве? – Джеймс удивленно вскинул брови. – А разве вы не рисковали, отправляясь в это заведение? Разве садясь в автомобиль, который доставил вас в усадьбу, вы знали, кто станет вашим сексуальным партнером? Разве вам не щекотала нервы неизвестность? Разве вы чужды риску и опасным авантюрам? По-моему, вы просто плохо себя знаете, Элалья! Ну скажите честно, разве вас не манит перспектива стать победительницей сексуального марафона?
Кори густо покраснела, смекнув, что скрывается за этим эвфемизмом, и заерзала на стуле, чувствуя, что увлажнившаяся юбка прилипла к сиденью. Но сомнения продолжали ее терзать, и она в отчаянии воскликнула:
– Но ведь я вас совершенно не знаю!
– Именно поэтому вам и следует согласиться! В риске и заключается вся прелесть моего предложения, Элалья! – парировал Джеймс, и этот довод перевесил все разумные контрдоводы ее внутреннего голоса. Кори почувствовала, что готова умчаться с ним в неизвестность сейчас же, даже не позвонив Наде и не уведомив о своем отъезде администрацию.
Внезапно выражение лица ее совратителя изменилось, Кори услышала шум чьих-то торопливых шагов по дорожке оранжереи. И не успела она обернуться, как к столику подошли Томасина и Рикки. Инструктор был одет в белый пиджак и более-менее прилично причесан. Каштановые волосы наставницы были собраны на затылке в хвостик, на ней был новый кожаный костюм с мини-юбкой. Вид у обоих преподавателей был очень серьезный.
– Не хотите ли выпить с нами кофе? – спросила Кори.
– Господин Астурио, – пропустив ее предложение мимо ушей, холодным тоном промолвила Томасина, – вас просит немедленно зайти к ней в кабинет мисс Виолетта. Рикки вас проводит. И вам, мисс Сантьяго, тоже лучше пройти с нами.
Кори оцепенела и побледнела как мел.
Глава 11
Выражение лица директрисы школы, сидевшей за столом в своем просторном кабинете, не сулило вошедшим ничего хорошего. Без всякого вступления, она холодно сказала:
– По-моему, вам следует посмотреть одну любопытную видеозапись. Она сделана скрытыми камерами нашего наружного наблюдения совсем недавно, время и дата съемки отмечены на пленке.
Стараясь не выдать своего волнения, граничащего с паникой, Кори украдкой метнула взгляд в правый дальний угол, где на резном столике красного дерева стоял телевизор, а потом посмотрела на Джеймса Астурио. Он держался спокойно, с вежливой улыбкой ожидая, что будет дальше. Рикки щелкнул выключателем, экран вспыхнул, и физиономия Джеймса вытянулась. Нахмурившись, он впился взглядом в цифры в верхнем левом углу кадра: они свидетельствовали, что события, запечатленные на пленку, происходили накануне, в шестом часу пополудни. Скрытая камера, очевидно, была установлена в одном из укромных уголков конюшенного двора, метрах в десяти от здания.
Объектив был забрызган дождем, однако Кори без труда узнала мужчин, возникших в кадре: это были Джеймс Астурио и Винс Рассел.
Звуковая дорожка на пленке отсутствовала.
Кори невольно переступила с ноги на ногу и судорожно вздохнула. Лицо Джеймса все заметнее мрачнело.
Вот мужчины остановились у автомобиля, Кори узнала в нем старенький синий «форд» Винса, хотя изображение и было не цветным, а черно-белым. Джеймс Астурио сделал шаг вперед и несколько раз ударил Винса по лицу, после чего схватил его за причинное место.
Стоявшая у Кори за спиной Томасина охнула и, раскрыв рот, машинально сунула руку в промежность.
Между тем на экране Джеймс повалил Винса на капот автомобиля и схватил его другой рукой за ремень.
Потом пошла запись, сделанная второй скрытой камерой: ее объектив был нацелен на машины, мокнущие под дождем.
Кори сглотнула подступивший ком, в промежности у нее стало горячо, сердце тревожно заколотилось.
Ледяным голосом Виолетта Роза Кенвуд проговорила:
– Вы проявили прыть, несвойственную нашим студентам, мистер Астурио!
Джеймс ничего на это не ответил, его лицо осталось непроницаемым, но тело напряглось.
– Я не думал, что нам запрещено практиковаться в свободное от занятий время, – сказал наконец он.
– Мне кажется, что в практике вы не слишком нуждаетесь, – сухо сказала директриса. – Ага, вот еще очень занимательные кадры!
На экране возникли стена, примыкающая к зданию конюшни, и припаркованные возле нее машины. Между стеной и одним из автомобилей, заляпанных грязью, сидела на корточках женщина, держась одной рукой за бампер, и куда-то сосредоточенно смотрела. Ее мокрые темные волосы растрепались, капли воды стекали за ворот летнего платья. Другая ее рука вдруг резко задрала мокрый подол и легла на трусики, пальцы пришли в движение.
Кори стало жарко. Лица мастурбирующей женщины не было видно, однако ни у кого из присутствующих в кабинете не возникло сомнений в том, кто именно эта блудница, облюбовавшая для своего греховного занятия столь странное местечко. Войдя во вкус, она отпустила бампер машины и принялась теребить другой рукой сосок.
Кори с ужасом ждала, когда покажут, как она писает в трусы. Но к ее облегчению, на экране пошла видеозапись, сделанная первой камерой.
Объектив ее показал крупным планом перепачканное грязью лицо Винса Рассела и его голый зад, в который деловито вгонял свой член Джеймс Астурио, пристроившийся на коленях между его широко раскинутыми ногами.
– Вот черт! – прошептала за спиной Кори Томасина.
В промежности у Кори возникло тягостное томление, настоятельно требующее облегчения. Она сжала вспотевшие бедра и напрягла мышцы таза, но это ей не помогало.
А на экране тем временем Джеймс продолжал драить Винсу анус. Вот его рука сжала торчащий стручок поверженного в лужу мазохиста и стала мастурбировать, тела обоих извращенцев начали двигаться в одном ритме. Наконец Винс закинул голову, лицо его исказилось в экстазе, и струя белого семени изверглась в воздух, чтобы, совершив дугу, шлепнуться в лужу.
