Сегодня она бегала неважно. Первую дистанцию пробежала плохо, вторую еще хуже. А восемьсот метров — свой конек — настолько жалко, что тренер отпустил ее прежде, чем она добежала дистанцию.
Грейс наполовину дошла, наполовину добежала до кондитерской. Телефон все еще был выключен, и она скрылась в тетином кабинете, пока все — из школы, просто все, кого она знает и кто может начать задавать вопросы, не уйдут домой. Она бы сидела здесь до маминого прихода, если бы не проголодалась. Грейс жадно проглотила булочку и два морковных пончика, запила это все эспрессо, который сама сделала, когда тетя не видела. Дело было не в эспрессо. Просто Джил терпеть не могла, когда племянница пила кофе вообще и точка. Но если сегодня еще нужно до ночи делать домашнее задание и учить новые слова, то как обойтись без кофеина?
Девочка чувствовала себя виноватой за то, что действует за спиной Джил, — но не настолько виноватой, чтобы не выглянуть и, прежде чем выйти, не удостовериться, что никого знакомого за прилавком нет. Она осмотрелась, думая, чем помочь тете. До закрытия осталось меньше часа, людей в магазине не было, и остальные работники ушли. Дилан уже вытирал столы, что обрадовало Грейс, поскольку она терпеть не могла эту работу. Ей нравилось сверять чеки по кредитным картам, но Джил делала это сама. Поэтому девочка начала складывать на поднос оставшуюся выпечку. Присев за витриной, она спряталась от тех, кто мог войти.
Грейс поглядывала на дверь. Дилан делал то же самое, бросая обеспокоенные взгляды между взмахами тряпкой, но у него были на то свои причины. В пять у него бейсбольная игра, и он переживал, что мама опоздает. Он уже надел форму и три раза спрашивал Джил, отвезет ли она его на стадион, если Дебора не приедет вовремя. И дважды спросил Грейс, пойдет ли она смотреть игру, если мама не сможет.
Грейс изо всех сил хотела этого избежать. Она просто не смогла бы стоять у всех на виду, глядя, как кучка десятилетних мальчишек пытается ударить по мячу.
Ее уже начала охватывать паника, когда мама наконец приехала. И не из спортзала, как предполагала Грейс, На ней все еще была одежда, в которой она ушла на работу. Мама обняла Дилана, сжала локоть Джил и повернулась к Грейс. Присев рядом, Дебора тихо сказала:
— Я пыталась дозвониться тебе. Как прошел день?
— Хорошо. Пока не вышла газета, — ответила Грейс с неожиданной злостью. Да, злостью на маму. Ведь это Дебора начала этот обман. — Все ребята вытягивали шеи, чтобы посмотреть на меня. Я чувствовала себя преступницей.
— Они просто читали о мистере МакКенне. Не каждый день умирает учитель.
— Они читали о тебе, — возразила Грейс злым шепотом, — и если они не задавали мне вопросы, то смотрели на меня так, будто знали правду. Я еле выдержала тренировку. То есть я плохо пробежала, даже не добежала восемьсот метров, это вообще никуда не годится. Вся команда смотрела на меня.
— Ты выдумываешь.
— Нет, мама. Они смотрели и говорили о похоронах. Все пойдут. А мне что делать? Он был и моим учителем. Мне тоже идти?
— А ты хочешь?
— О боже, конечно нет, — прошипела Грейс. — Это было бы ужасно, быть там, зная… зная… — Она не могла выговорить это. — Но все остальные идут. Если я не пойду, это будет выглядеть ужасно. — Она поникла. — Становится все хуже и хуже, мама. Это просто… невыносимо. Если бы я все еще любила папу, я бы уехала к нему до конца учебного года, — произнесла девочка с угрозой, ожидая возражений. Грейс знала, как мама не любит, когда она говорит, что ненавидит отца.
Но Дебора смотрела сквозь стекло витрины на Дилана. Он перешел к следующему столу и стал вытирать его размашистыми медленными движениями. Хотя он стоял к ним спиной, по движениям головы можно было предположить, что он следит за своей рукой. Грейс достаточно знала о его глазах, чтобы обеспокоиться.
Она встала рядом с матерью, и в следующую минуту они наблюдали уже вдвоем. Потом Дебора подошла к Дилану и положила руку ему на голову. Он подпрыгнул от неожиданности.
— Все нормально, дорогой? — спросила она.
Он интенсивно закивал.
— Все в полном порядке.
— Ты очень близко рассматривал эту тряпку. Ты четко ее видишь?
Он покачал головой.
— Ты бы сказал мне, если бы видел ее расплывчато?
— Мама! Ничего не расплывается. Мы же скоро выезжаем, правда? — спросил он и встревоженно посмотрел на Грейс. — Ты ведь тоже едешь?
— О Дилан. Я не думаю…
— Ты должна поехать, — отчаянно прервал он. — Видишь? Вот почему тренер не выпускает меня на поле. Потому что моя семья не ходит на игру. Зачем ему меня выпускать?
— Погоди минуту, — сказала Дебора. — Я не пропустила ни одной игры. Разве я не семья?
— Одна маленькая часть. — Мальчик опять взглянул на Грейс и взмолился: — Пожалуйста, ну пойдем! — От этого сестре захотелось плакать, потому что она не могла отказать, когда он так на нее смотрел. Он был ее младшим братом с ужасно слабыми глазами, который так кошмарно играл в бейсбол, что больно было глядеть. Грейс не понимала, зачем родители разрешили ему играть.
Хотя нет, понимала. Они разрешили, потому что играть в бейсбол — это нормально, а родители хотели, чтобы он был нормальным. Они хотели, чтобы у него были друзья. Они хотели, чтобы он был обычным мальчишкой. Они хотели, чтобы он любил спорт.
— Еще пять минут, — сказала сыну Дебора и повернулась, чтобы он не увидел, как она одними губами попросила Грейс: — Пожалуйста, пойдем. Мы нужны ему.
— Как вообще кто-либо из нас может туда пойти? — прошептала Грейс, когда мама оказалась ближе. — Мы убили человека.
— Мы не…
— Разве это не будет выглядеть нехорошо, если мы там будем?
— Возможно. Но неужели у нас есть выбор? Ведь речь идет о Дилане. Разве можно наказывать его за то, что мистер МакКенна умер?
Грейс разрывалась на части.
— Ладно, — проворчала она. — Я поеду на игру, но не пойду на похороны. Я просто не могу этого сделать.
Когда они уходили, к ним присоединилась Джил.
— Вы пойдете на похороны? — спросила она Дебору.
— Я собиралась пойти, из уважения.
— Но ты же была за рулем машины, которая его сбила.
«Вот именно», — подумала Грейс.
— Разве это не причина, чтобы пойти? — спросила Дебора.
Грейс затаила дыхание. Обычно тетя была на ее стороне.
В этот раз Джил только нахмурилась.
— Для таких случаев должен быть свой этикет. Может, нужно спросить у Хола?
* * *
Дебора позвонила из машины. Хол отмел идею без малейших размышлений:
— Оставайся дома.
— Почему? — спросила Дебора уже с офисного телефона Джил.
— Потому что твое присутствие может расстроить вдову.
