Затем парк снова погрузился в темноту, остались зажженными только свечи в руках поющих женщин. Одна из участниц хора запела песню «Рождественская ночь», затем к ней присоединился хор. И парк, и присутствовавшие в нем люди окунулись в атмосферу блаженного ожидания чуда.
Когда песня закончилась, снова зажглось сразу все освещение, и толпа зааплодировала. Хор покинул сцену, на которой теперь красовался большой трон.
Внезапно раздался детский голос:
— А где же Санта?
По толпе пробежал гул голосов. И внезапно из-за сцены, неся мешок с подарками, вышел Санта-Клаус.
Пусть Броуди заявлял, что это невозможно, но под одеянием Санта-Клауса скрывался не кто иной, как Карл Джемисон.
Лила подумала, что Броуди будет жалеть о том, что отсутствовал на этом торжестве. Она снова огляделась. Броуди Таггерта нигде не было.
— Привет, дети! — проревел Карл. — Хо, хо, хо!
Его голос звучал настолько громко и зловеще, что малыши в первом ряду захныкали от страха. Однако дети постарше восприняли Санта-Клауса без испуга и завизжали от восторга.
Джемисон уселся на трон в центре сцены, а Джини Харпер отворила своеобразные ворота, которые открывали путь к Санта-Клаусу через дорожку, застеленную красным ковром. Дети, нетерпеливо хихикая от восторга, выстроились в ряд, чтобы рассказать Санта-Клаусу о своих секретах, мечтах, пожеланиях и надеждах.
— Лила Грейнджер, — обратилась подошедшая к ней Джейд Флинн, — вы, должно быть, очень гордитесь тем, что происходит сегодня вечером в парке.
Лила улыбнулась, когда увидела, как включается телевизионная камера, хотя ей совсем не хотелось сейчас улыбаться.
Где Броуди? Он ведь обещал прийти. Возможно, он не давал твердого обещания, но Лила считала его человеком слова, мужчиной, на которого можно положиться.
Может быть, Броуди стоит где-нибудь в парке и наблюдает за ней, ожидая, когда уйдут телевизионщики?
Лила заставила себя сосредоточиться на вопросах Джейд, потом принялась рассказывать о духе единения, которым прониклись все участники праздника.
В конце интервью она заявила:
— Я хочу выразить благодарность полицейскому участку нашего городка, который помог нам организовать этот праздник. Особую благодарность выражаю офицеру Броуди Таггерту, Который привез в парк замечательную рождественскую ель. Я также хочу поблагодарить муниципалитет и всех тех, кто присылал пожертвования в пользу открытия «Заснеженной горы».
Произнеся это, Лила подумала, что теперь, возможно, Броуди перестанет получать гневные послания.
Джейд задала ей еще несколько вопросов, потом удалилась. И хотя телевизионщики уехали, Броуди так и не появился.
Лила решила подождать его еще немного. Присев на скамейку, она запахнула пальто и попыталась насладиться праздничной атмосферой.
Внезапно она заметила какое-то движение недалеко от себя и обернулась. Однако это оказался не Броуди. Рядом с ней присела ее тетушка.
— Лила, все так красиво! Я и не думала прежде, что мне так не хватало праздника в этом парке. Наш городок стал иным.
— Спасибо. — Лила помедлила, потом спросила: — Ты не знаешь, у Броуди нет срочной работы сегодня?
Тетушка, услышав вопрос, едва сдержала слезы.
— С ним все в порядке? — Лила, к собственному удивлению, так запаниковала, будто ее мир теперь без Броуди Таггерта стал никчемным.
Марла моргнула, стараясь не расплакаться.
— Лила, Ворчунья умерла.
— Ворчунья? — Внутри у нее все сжалось. — Неужели? Что произошло?
— Броуди сказал Полу, что собака умерла от рака.
Лила была шокирована. Почему Броуди ничего ей не сказал?
— С Броуди все в порядке? — спросила она.
Марла выглядела печальной.
— Похоже, что нет.
Лила поднялась на ноги.
— Я должна быть с ним. Он не может сейчас оставаться один.
Тетушка удержала ее за руку:
— Лила, возможно, ему нужно сейчас побыть одному. Я не думаю, что прямо сейчас ему требуется чье-то общество. Он не хочет ничьего сочувствия, потому что ненавидит это.
Тетушка Лиды знала, что говорила, ибо видела, как Броуди переживал смерть собственного брата. Лила должна была послушаться ее, но не стала этого делать. Неужели Броуди не хочет видеть даже меня? — подумала она. Просто он не решается позвонить, даже желая видеть ее рядом. Просто? Не так все просто. Ведь он ничего не сказал ей о болезни Ворчуньи.
Пусть их первое свидание нельзя назвать судьбоносным, но пережитое вместе с ним давало надежду Лиле на то, что Броуди доверял ей. Он должен понимать, что будет чувствовать себя спокойнее рядом с ней. Если он это понимает, почему не звонит ей?
Лила решила не отправляться по магазинам, а пойти прямо домой и позвонить Броуди. После второго звонка включился автоответчик:
— Это Таггерт. Оставьте свое сообщение.
— Броуди, это Лила. Я только что узнала о Ворчунье. Мне очень жаль. Я мало знала ее, но… — ее голос надломился, — я полюбила ее. Пожалуйста, позвони мне.
Однако Броуди не позвонил. И внезапно Лиле показалось, что празднование Рождества не такое уж веселое занятие. Ярко освещенный парк Бандстэнд будто снова погрузился во мрак.
Она понимала, что слишком рано понадеялась на взаимность Броуди. Их отношения еще не доросли до того уровня, когда Броуди был бы готов предстать перед ней сломленным, разделить с ней свою печаль и положиться на нее.
Однако, несмотря на трезвые рассуждения, душой Лила чувствовала обратное. Она стремилась к Броуди, жаждала помочь ему справиться с одиночеством. Она ждала его звонка, ждала, когда Броуди снова решится пригласить ее в свой мир.
Книга Лилы о праздновании идеального Рождества еще не была готова. Для того чтобы ее закончить, Лиле не хватало сейчас самого главного — воодушевления и радости.
До Рождества оставалось два дня. Броуди пребывал в одиночестве, убеждая себя, что именно этого хочет и заслуживает.
Он прослушал оставленное на автоответчике сообщение от Лилы по меньшей мере двенадцать раз, внимая ее печальному голосу. Броуди хотел позвонить ей, но не желал представать перед ней в таком угнетенном настроении.
После смерти собаки прошла уже неделя, а Броуди все не находил себе места. В его душе все будто замерзло, и он не хотел дарить этот душевный холод Лиле. И не был уверен, что способен когда-либо дать ей то, чего она заслуживала.
А заслуживала Лила, по его мнению, надежного мужчину, способного защитить ее, быть сильным и в то же время уступчивым с ней.
Броуди чувствовал себя плохо даже в собственном доме, даже рядом с огромным экраном телевизора. Он ненавидел рождественские передачи, потеснившие трансляции футбольных и хоккейных матчей.
