Думай, Клэр, думай! Быстро оценив свое физическое состояние, я вспомнила, что вчера вечером много выпила. Но где? С кем? В этой комнате я раньше не была. Неужели провела ночь у кого-то чужого? От этой мысли колесики памяти со скрипом, но завертелись. Случайная связь-Тут как-то фигурирует случайная связь… О боже, это было в статье для «Стиля»! Неужели я вняла собственным идиотским советам и переспала с незнакомцем? Нет, вряд ли. Никогда не поступила бы так с Томом.
Том… О черт!
Зажмурившись, я попыталась остановить нахлынувший поток образов, но было поздно. Мой Том в объятиях длинноногой пышногрудой брюнетки с рождественской вечеринки. Чертов Брюс Спрингстин, который пел как ни в чем не бывало. Я, убежавшая вон из квартиры. Бутылка мерло, бар, бесчисленные текилы и «Короны».
Коул Браннон…
О нет, Коул Браннон!
Леденея от страха, я вспомнила, как рыдала у него на плече, позволила себя обнять и утешить. Меня вырвало на его туфли…
Боже, что теперь будет?!
Тут, будто режиссер крикнул: «Мотор!», дверь распахнулась, и на пороге возник Коул, на котором не было ничего, кроме белого, обернутого вокруг талии полотенца. На мускулистом, покрытом темным загаром торсе блестели капельки воды. От идеально плоского живота взгляд скользнул к ткани, повязанной слишком низко, а потому едва прикрывающей то, что нужно прикрывать. Наши глаза встретились, и парень быстро подтянул полотенце.
– Ну, с добрым утром, солнышко! – бодро проговорил он.
Не в силах пошевелиться, я смотрела на молодого человека, отчаянно пытаясь вспомнить события предыдущего вечера. Когда сердце бьется, как ударные в дурном рэповом альбоме, думать совсем нелегко. Несмотря на все старания, я не могла вспомнить ничего с того момента, как мне стало плохо.
– Вчера меня вырвало… прямо на тебя, – простонала я, сгорая от стыда.
Ну почему голова работает так медленно?! Меня стошнило на самого известного человека Голливуда! Журналисту так себя вести не подобает. Именно об этом написано в справочнике Ассошиэйтед Пресс.
Но вместо того чтобы сверкать глазами в праведном гневе, Коул рассмеялся.
– Да уж, да уж. – Он прищурился от удивления и отступил на несколько шагов. – Я привык, что репортеры мне ноги целуют, а чтобы туфли пачкали… Такого еще не было.
– Боже!
Чуть не рыдая, я с головой накрылась атласной простыней. Вот бы исчезнуть и проснуться в своей постели!.. Жалобно всхлипывая, я вынырнула наружу.
– Поверить не могу… Раньше ничего подобного не случалось. Никогда… Особенно с такими, как ты.
– С такими, как я? – криво улыбнулся Коул. – И что это значит?
Я бы покраснела, если бы вся кровь не прилила к раскалывающемуся от тупой боли затылку.
– С теми, у кого брала интервью. Даже не знаю, что сказать. Стараюсь вести себя как профессионал, а посмотри, что получилось!
Не успела я договорить, как свербевшая в затуманенном сознании мысль поднялась ближе к поверхности. Наморщив от усердия нос, я пыталась понять, что же меня тревожит.
– Не беспокойся, Клэр, – мягко проговорил Коул.
Три широких шага – и он уже сидит на массивной кровати. Смущение мгновенно улетучилось: всего в нескольких сантиметрах, на застланной белым кровати – самый красивый мужчина Голливуда, при этом почти голый. К сожалению, все мои фантазии прервала порция гиперпрофессионализма, которую некстати выделил мой мозг.
– Меня выгонят с работы, – простонала я.
– Клэр! – Положив руку на плечо, он заглянул мне в глаза так, что пульс участился. – Говорю же, никто ничего не узнает. Это останется между нами.
Машинально взглянув на колени, я чуть не подскочила от ужаса. Вместо прямой черной юбки и розовой блузки на мне была огромная серая футболка с символикой Бостонского колледжа. Не успела я осознать всю серьезность положения, как поймала все время убегавшую мысль и снова услышала голос Уэнди: «Коул Браннон помешан на сексе».
Слушая безумный ритм пульса, я испуганно смотрела на Коула. Он продолжал улыбаться, и от этого стало еще страшнее. Боже милостивый, да это и не улыбка, а хитрая, самодовольная, почти похотливая ухмылка.
– Слушай, а мы случайно не…
Я осеклась, не в силах закончить предложение.
– Что? – удивленно наклонив голову, переспросил Браннон.
– А мы не…
Слова не шли с языка. Я снова взглянула на широкие рукава его футболки. Да, конечно, можно не сомневаться. Из «Стиля» придется уволиться: я переспала с интервьюируемым. И даже не помню, как это произошло.
– Что? – спросил Коул. В его глазах читалось беспокойство, на этот раз вперемешку со смущением. – Тебе плохо? Снова тошнит?
Я продолжала тупо буравить его взглядом, а в душе пищал тоненький голосок: «Плохо – неплохо, тебе какая разница? Или думал, что притащил домой мое бездыханное тело и я на все согласна?»
Внезапно меня осенило: Коул до сих пор на меня смотрит, в синих глазах вопрос. Что же, я должна знать, как это случилось.
– А мы не… ну, случайно не… – Увы, снова без особого успеха. Неизвестно, чего во мне в тот момент было больше: злости или стыда. – Мы не… Ну, ты понимаешь!
Как ни странно, он действительно понял. На красивом лице мелькнуло облегчение, и Браннон рассмеялся. Он смеялся надо мной! Неужели все было так плохо?
– Хочешь спросить, не занимались ли мы сексом? – на всякий случай уточнил он.
Прозвучало ужасно, но я все равно кивнула, а потом покрепче зажмурилась. Нужно приготовиться, взять себя в руки. Сейчас услышу слова, которые поставят крест на моей журналистской карьере. Еще немного, и я перестану существовать как профессионал.
Сделав небольшую паузу, Коул заговорил:
– Клэр, ты всю ночь была без сознания!
– Что?
Взяв себя в руки, я была готова ко многому, но такого явно не ожидала. Неужели он занимался сексом с моим оставшимся без контроля телом? Да что это за человек?! Пожалуй, мне стоило серьезнее относиться к тому, что пишут в бульварной прессе.
– Значит, ты… – начала я.
Хочу услышать окончательный приговор, чтобы убедиться: конец.
Браннон искоса на меня посмотрел.
– Нет, Клэр.
Я испуганно моргала, пытаясь осмыслить его слова.
– Я спал вон там.
Он показал на небольшой диванчик у окна, на котором до сих пор лежала подушка и одеяло с мятой простыней.
– Неужели?
Вот так конфуз… И все-таки что-то не сходится. Я взглянула на серую футболку, а потом с подозрением на ее хозяина.
