Ей припомнили, что год назад произошло страшное градобитие – на двадцать восемь немецких миль, в какую сторону ни пойди от Праги. Она отвечала угрозами, что зовут ее Вендулкой, что град – это застывшие капли тумана, и если не развеется инквизиторский туман, то в голове у каждого члена трибунала произойдет не менее страшное градобитие, а уважаемые члены трибунала будут выглядеть в глазах потомков полными идиотами. Вследствие чего было установлено, что оная Вендулка признала себя виновной в наведении порчи на поля и огороды, но только в радиусе восемнадцати немецких миль, в какую сторону ни пойди от Праги. Праведный и компетентный суд под председательством Исидора Каморника, посовещавшись, решил возложить ответственность за остальные десять немецких миль, подвергшихся градобитию, на кого-нибудь другого, дабы подчеркнуть свою объективность в данном процессе…
Далее подсудимой было предложено выбрать способ установления истины. Вендулка ответила, что дыба лучше всего стимулирует воображение, и если уважаемому трибуналу хочется выслушать исповедь ведьмы, то надо ее вздернуть. А если просто поболтать о прегрешениях – то достаточно взять ведьму за косу и основательно оттаскать. Суд счел возможным прислушаться к словам Вендулки, и для начала благочестивый Исидор Каморник, перекрестившись, самолично оттаскал подозреваемую за косу, после чего пришел в ясное расположение духа и видел свечение в дальнем конце зала, где проходило заседание трибунала. Страдающий близорукостью Исидор Каморник обратил внимание на это свечение слишком поздно – оно исчезло без должного объяснения, что было расценено как сокрытие важных улик при помощи бесовской силы, а оная Вендулка была оттаскана за косу еще раз для общей пользы. После чего Исидор Каморник всецело положился на „Этимолог“ и стал расследовать дело Вендулки, опираясь локтями на эту книгу…»
Исидор Каморник. Скажи-ка мне, женщина… Тебя подвергли грамоте или ты заблуждаешься от природы?
Вендулка (нараспев). И да, и нет! И розы, и колючки!
Исидор Каморник. Как это может быть, бесовское отродье?! Отвечай по существу!
Вендулка. Грамоту знаю, а читать не могу.
Исидор Каморник. Брезгуешь, что ли?
Вендулка (хихикает). Прихожу в полное недоумение!
Исидор Каморник. А когда открываешь книгу, тебя корежит? Вот так… (Показывает.)
Вендулка. Нет, меня передергивает. Вот так… (Показывает.)
Исидор Каморник (в праведном гневе). Прикройся, ведьма! Ишь как тебя трясет! Ишь как тебя изгибает! И не думай, что можешь смутить меня разными похотливыми позами!
Вендулка (невинно). А вы, как я понимаю, большой знаток по части поз.
Исидор Каморник. Коз?!
Вендулка (фыркает). Можно сказать и так!
Исидор Каморник (доверительно). Да, ведьма! Мы тут повидали всякого, чего и присниться не может!
Вендулка (уточняет). В страшном эротическом сне?
Исидор Каморник (из чувства противоречия). В сомнамбулическом состоянии! (И сам поражается своей образованности.) О, как!
Секретарь. Как пишется слово «сомнамбулически»? Самном? Или сомнам?
Вендулка. Гномсам!
Исидор Каморник (Вендулке). А тебя не спрашивают! (Секретарю.) Пиши как получится! Для приговора все сгодится!
Секретарь (что пишет, то и произносит). Гном-сам-бу-ли-чес-ки!
Исидор Каморник (Вендулке). А ну-ка покажи еще – как тебя выворачивает…
Вендулка. Всегда пожалуйста! (Снова показывает.)
Исидор Каморник (Секретарю). Записывай… В ходе следствия обнаружено, что подозреваемая совершает телодвижения, подобно Лилит на Адаме.
Вендулка (деловито). Кто такая Лилит?
Исидор Каморник. Первая демонесса из женщин.
Вендулка (заинтересованно). Это было до Евы, или после, или все вместе?
Исидор Каморник (осеняет себя крестным знамением). Это был неудачный эксперимент Господа! (Снова осеняет себя крестным знамением.) Прости меня, Господи!
Секретарь. Как пишется слово «ревизионист»? Реви или риве?
Вендулка. Раббе!
Исидор Каморник (Вендулке). Чтоб тебе лопнуть! (Секретарю.) Откуда взялось это слово?
Секретарь (смотрит в протокол). После заявления о неудачном эксперименте сами знаете Кого. Вот тут у меня записано… (Цитирует.) Исидор Каморник – ревизионист!
Исидор Каморник (Секретарю). Я тебе сейчас устрою ревизию! Полную! Сколько выпито у Старого Эдгара, сколько пергаментов испорчено, сколько вдовушек обнадежено, сколько раз ты падал со стула во время судебного делопроизводства…
Секретарь. Все понял! Про Исидора Каморника ревизиониста – вычеркиваю! Прямо затмение какое-то на меня нашло! (Рвет протоколы суда в клочья.) И открылась мне Истина, и узрел я геенну огненну!
Исидор Каморник (назидательно Секретарю). Твоя истина слишком обременительна для наших налогоплательщиков. Вон сколько пергаментов изодрал…
Секретарь (опасно раскачиваясь на стуле – «Скрип-скрип! Скрип-скрип!»). Да я ради Истины отца родного не пожалею! Мне Истина дороже правды!
Секретарь суда внезапно падает на пол вместе со стулом.
Исидор Каморник. Доигрался.
Вендулка (как всякая порядочная женщина, когда застолье превращается в пьяный дебош). Ну, я пошла!
Исидор Каморник (невозмутимо). Иди.
Вендулка. Что? И ловить меня не будете?
Исидор Каморник (невозмутимо). А зачем? Через полчаса сердобольные граждане притащат тебя обратно. Чтоб ты не мучилась на свободе. Ибо! Место твое здесь, и мое – здесь, и пьяницы этого… Секретарь! Займите наконец свое место, как подобает!
Вендулка. Да он спит!
С пола доносится храп секретаря суда. Исидор Каморник, не покидая своего председательского места, швыряется в Секретаря разными канцелярскими принадлежностями.
Секретарь (очнувшись, вскакивает с пола и тут же оглашает вердикт). Виновна, ваша честь!
Исидор Каморник (Секретарю). Оставь мою честь в покое и не лезь поперек батьки со своими вердиктами!
Вендулка. Так это, получается, – сынок ваш?
Исидор Каморник. Мне, как лицу духовному, иметь ублюдков не полагается! Но приходится… Иначе какого дьявола я стал бы его терпеть?!
