Да, вы правильно понимаете. Я имею в виду писателя Лимонова.
10
«Вспоминая свою жизнь, я вижу только пизды и автоматы… секс и войну», – писал прозаик.
Злой… на весь мир обиженный ребенок… кричащий от боли существования… пытающийся доказать миру, что он все еще жив… и при этом очень боящийся жизни, потому что счел себя потерявшимся… счел, будто остался совсем один.
Антихристиане мало чем отличаются от христиан. Всем нам, людям, нужно одно и то же. Разница лишь в том, что христиане согласились быть любимыми детьми, а остальные захлопнули перед этой любовью дверь.
Я читаю книги Лимонова и узнаю: писатель прожил свою жизнь не зря. В этой жизни было много секса и оружия. Писателю никто не сказал, что после шестнадцати жизнь не заканчивается, а только начинается.
Взрослый человек – это не тот, кто часто делает секс и дни напролет играет в солдатиков. Эти занятия характерны как раз для половозреющих тинейджеров. Взрослый – это тот, кто способен взять на себя ответственность.
В наше время о религии часто говорят как об ощущении. Я медитирую, и мне так хорошо, так спокойно! В церкви я ощущаю такое величие… она успокаивает меня даже больше, чем телевизор перед сном!
Наверное, о какой-то религии можно говорить и так. Но не о христианстве. Христианство – это не ощущения, а ОТНОШЕНИЯ. Взрослым, сознательным человеком (проще говоря – христианином) ты станешь только в тот момент, когда увидишь кого-то еще, помимо себя.
Ребенок всегда чувствует себя единственным обитателем мира. Взрослые понимают: окружающий мир слишком велик, чтобы быть пустым. В нем нашлось место для множества людей… и не только для людей. Со всеми нужно считаться… впрочем, можно и не считаться.
Вот писатель Лимонов. Он дожил до шестидесяти лет. Он, похоже, и до сих пор искренне уверен, что, кроме него, в мире нет вообще ни единой живой души.
11
Представьте на секунду, что загробная жизнь существует. Наш писатель умирает… и вскоре обнаруживает, что умер он не совсем. Что знакомая земная жизнь плавно перетекла в Вечность.
Что изменится для него с этим переходом?
На протяжении земных десятилетий писатель так и не научился видеть в окружающих людях людей. Ему все еще хочется, чтобы женщины покорно и с радостью раздвигали ноги, а мужчины при его появлении вытягивались «смирно».
Вряд ли в Вечности он получит то, чего ему хочется. У женщин там нет ног, а выпячивать грудь не принято. Но от этого хотеться будет лишь сильнее, ведь, вспоминая свою жизнь, он видит только… смотри выше.
Единственный, кого при жизни любил писатель, – это прекрасный он сам. И эта удушающая любовь тоже останется с ним навсегда. Добавьте к этому все нажитые им комплексы и мании – перед вами подробное описание христианского ада.
Писатель Эдуард Лимонов выстроил для себя этот ад уже на земле. Таких горбатых, как он, не меняет даже могила. Вернее, не так. Именно могила и не исправит таких, как он.
12
Где-то через полгода после того, как я сходил в лимоновский бункер, мой журнал с окнами на Эрмитаж закрылся и я пошел работать в еженедельную газету.
Помню, я сидел в буфете редакции и помимо меня за столом сидели несколько моих коллег. В том числе длинноволосый приятель Дмитрий.
Мы обсуждали редакционную политику. Газета, в которой все мы работали, явно нуждалась в повышении градуса. В инъекции здоровой желтизны. Но никто не знал, как добиться этого эффекта.
Попивая кофе, я сказал:
– Хорошо бы завести рубрику «Как я дал по морде тому-то и тому-то». То есть раз в неделю я мог бы отправляться на какой-нибудь раут и бить новому персонажу в торец. А потом рассказывать читателям обо всем, что было дальше.
Коллеги согласились: идея хорошая. Под эту лавочку главный редактор даже дал бы деньжат, чтобы перед апперкотом хлопнуть для храбрости.
– Договорились? Заводим такую рубрику?
– Договорились! Заводим! С кого начнем?
Все начали перебирать в уме кандидатуры. Я сообразил первым:
– Может, с Лимонова?
Дима скривился:
– Забудь об этом!
– Почему?
– Лимонов качается. Каждый день – гантельная гимнастика и полсотни отжиманий. Если ты треснешь ему по зубам, он отделает тебя так, что на этом рубрика просто закроется.
Тогда я промолчал. Но если вы думаете, что во мне нет ни капли тинейджера, то ошибаетесь. Эта идея долго еще бродила у меня в голове, и я просто ждал подходящего случая.
Случай представился тем же летом. По делам я приехал в Москву, шел неподалеку от Манежной площади, а навстречу мне шел писатель Лимонов в сопровождении мясистого телохранителя.
На писателе был кожаный пиджак. Накачанные гантелями руки едва умещались в тесных рукавах.
Я остановился. Он шел прямо на меня.
Я бросился ему наперерез и, путаясь, пробормотал:
– Эдуард Вениаминович! Знаете… вы мой любимый писатель… дайте, пожалуйста, автограф!
13
Он действительно долгое время был моим любимым писателем. Он давно перестал им быть, но в любом случае – он очень хороший писатель. И, наверное, крайне несчастный человек.
На Страстной неделе 2003 года я включил телевизор и увидел в новостях, что суд дал Эдуарду Лимонову четыре года. В стране появился еще один политический заключенный.
Два года писатель уже отсидел в СИЗО. Осталось еще два в колонии общего режима. То есть на свободе Лимонов окажется в 2005-м. А может быть, его освободят досрочно.
Я очень надеюсь, что освободят. Мне очень хочется, чтобы и он тоже когда-нибудь стал свободен.
Восемь
1
Из всех иностранных авиакомпаний больше всего мне нравится немецкая Lufthansa.
В середине 1990-х я оказался на Филиппинах. Денег с собой у меня было немного. Если честно, денег с собой у меня почти совсем не было. Поэтому, когда, улетая с островов, я дошел до таможенного контроля и узнал, что с улетающих взимается сбор в размере $21, это стало для меня неприятным сюрпризом.
– Но у меня нет двадцати баков. Что мне делать?
– Разворачивайся и иди их искать.
Именно Lufthansa в тот раз пришла мне на помощь. Рыжеусый херр в форменной рубашке выслушал мою историю, сходил в офис, достал из сейфа деньги и выдал их мне.
– Счастливого пути.
– Ого! Спасибо. Наверное, потом мне нужно будет отдать эти деньги?
– А вы отдадите?
– Не знаю. Я постараюсь.
Херр махнул рукой. Он знал, что, прилетев домой, я забуду о нем и не стану стараться. В общем-то, так и вышло. Но приятное ощущение от Lufthansa по-прежнему со мной.
