Однако Елена Прекрасная не была бы подлинной женщиной, если бы не сжимала в руке зеркальце — она воспользовалась первым же предложением продавца (бери все что хочешь бесплатно, дорогая) и схватила сокровище с прилавка.
Она бежала впереди толпы, но тут всю обширную манифестацию задержал милиционер.
— Что происходит? — гаркнул он, хватаясь за оружие.
— Слушай, кобура! — запыхавшись, вопила жена продавца. — Воровка она, зеркало украла!
— Подарил ей, а не украла! — кричал в отчаянии продавец. — Подарил той, которая похитила мое сердце! Пусть ее глаза будут моим единственным сокровищем!
Но женщина уже вцепилась одной рукой в прекрасные волосы Елены Прекрасной, а другой рукой в зеркальце.
Мужчины кинулись на защиту невинности и красоты с воплем «наших баб бьют», но Елена Прекрасная сама времени не теряла, тут же взвизгнула и, как истинная женщина, укусила ту руку, которая вцепилась в зеркальце, а сумочкой шарахнула продавщицу по голове, и их связь распалась, но милиционер, разглядев Елену Прекрасную, побурел, как свекла в супе, и резко засвистел, причем его дубинка машинально начала прыгать по головам собравшихся.
Народ слегка потеснился, образовавши круг, и остолбенело глядел на Елену Прекрасную.
И тут она, стоящая в золотом сиянии посреди рынка, румяная и кудрявая, сверкая глазами от обиды, подняла к глазам зеркальце, чтобы посмотреть, что с ней наделала продавщица, — и мгновенно свет погас, и все перестали обращать на Елену внимание.
Волшебное зеркальце сработало!
Елена оглянулась и увидела удаляющиеся спины.
Война была предотвращена.
И Прекрасная Елена смогла свободно уйти с места событий, и в скверике, на просторе, вооружившись черным карандашом и красной помадой, она приступила к «восстановлению лица по черепу», как это дело назвала ее первая из знакомых на Земле.
Елена накрасила брови двумя запятыми, затем глаза рыбками, затем рот сердечком, потом щеки яблочками.
Потом она поискала и нашла на земле золотую бумажку от шоколада.
Оторвав от нее кусочек, Елена Прекрасная обернула фольгой передний зуб и посмотрелась в зеркало.
Она все смотрелась в него, не в силах оторвать взгляда от своего прекрасного облика, и цыкала зубом, и делала губами «ум», и шептала: «Рой отсюда, жвачка, че белеешься».
Потом она нашла на земле окурок и, прищемив его своими красными губами, стала смотреться в зеркальце.
Наконец она встала и пошла по городу той взвинченной походкой, которой прохаживалась ее первая знакомая под фонарем туда-сюда.
Но никто не замечал Елену Прекрасную!
То есть если бы не зеркальце, Елена Прекрасная вызвала бы в таком виде просто войну с осадой, налетами бомбардировщиков и шпионажем.
Ее бы самое держал в дальнем бункере главнокомандующий как свою радистку, и Елена Прекрасная прекрасно бы выглядела в защитного цвета юбочке, гимнастерочке, в пилотке и коротеньких сапожках!
И с этими черными бровями и румяными щеками!
Но зеркальце волшебника оставило данный регион на мирном положении, поскольку Елену так никто и не заметил.
Мало того, никто не обратил на нее внимания и тогда, когда она вошла в первый попавшийся магазин самообслуживания и взяла с полки булочку и бутылку воды.
Она вышла, спокойно жуя булочку, а потом разохотилась (все-таки Елена от рождения ничего не ела), зашла в ресторан, села за столик, и официант, не замечая ее, машинально накрыл на стол (может, для кого-то еще), принес еду, и Прекрасная Елена прекрасно пообедала, а потом встала и пошла, и ее никто не остановил.
Елена Прекрасная была немного разочарована этим открытием.
Конечно, быть причиной бесконечных скандалов, драк и шествий неприятно.
Не хочется, чтобы мужчины столбенели и кидались в бой с собственными женами за право подарить красотке какой-нибудь пустячок.
Невыносимо, когда эти жены вцепляются в волосы и царапаются ногтями.
Как правило, у таких невозможно прелестных красавиц один путь спасения — побыстрее спиться и потерять всю свою красоту, или пойти в артистки с тем же результатом.
* * *
Быть красавицей трудно.
Но и когда вообще не замечают — тоже противно.
И, задумавшись впервые в жизни, Елена Прекрасная, как все женщины, стала искать причину.
Первая причина была, что все мужчины дураки.
Не замечать такие брови, такие щеки! Золотой зуб!
Но потом, будучи наблюдательной, Елена Прекрасная стала именно наблюдать за женщинами.
И если по улице шла парочка, Елена Прекрасная смотрела не на мужчину, а как раз на даму.
В ресторане она не только во все глаза таращилась на девушек, но и подходила к ним вплотную и даже щупала материю на их платье (они этого не замечали, кстати).
В больших магазинах она буквально преследовала красивых женщин, забиралась к ним в примерочные и, сидя там в уголке, наблюдала процесс переодевания.
И через час сделала замечательный вывод: не все дамы так красятся, как та незнакомка от фонаря.
Почти все они так ходят и так курят, но накрашены и одеты они по-другому.
Не такие глубокие декольте, в которых аж живот видать, и юбки не такие короткие, чтобы руки не поднять (когда поднимается рука человека, автоматически поднимается и юбка человека, но некоторые именно этого и добиваются, думала пенорожденная, только чтобы обратили внимание).
И каблуки у женщины под фонарем были, видимо, слишком высокие, незнакомка на одной ноге держалась, а другая все время у нее подкашивалась. И золотые зубы Елена Прекрасная встретила только один раз, затесавшись в толпу цыганок, — и сразу после этого она вынула изо рта кусочек фольги.
Самообразование Елены П. шло полным ходом, и она уже пятижды посетила разные магазины и, никем не замеченная, оделась с головы до ног, а в парикмахерской она стерла с лица сажу и помаду и намазалась лучшими кремами без спросу.
Карандаш и помаду она выкинула, а вот зеркальце оставила, оно лежало в ее сумочке из белого крокодила.
Время от времени она смотрелась в него, видела свое симпатичное, чисто умытое личико — но ее не замечал никто.
Парочки гуляли, бегали, сидели за столиками, одинокие мужчины и женщины загадочно проходили мимо, никого не ища (все-таки курорт, духи, туманы, шляпы с перьями, упругие шелка, очарованные дали, тра-ля-ля!).
Кто никого не ищет, того все ищут, и наоборот: таково правило курортных городков.
А Елена Прекрасная, ничего этого не зная, к вечеру устала и пришла к тому дереву, под которым утром рано она, в тапочках и халатике, считала чужие деньги.
