Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
Безынициативный подход к сложносоставным блюдам еще раз подтвердил мою мысль, что роль заведений общепита в Париже совершенно иная, нежели в Москве, — не в угоду желудку, а в поисках настроения сюда забредают клиенты. В некоторых кафе-ресторанах даже отсутствует меню: на вопрос «А что у вас есть?» официант отвечает: «А чего вам хочется?» Так что говорить об авторском прочтении кулинарных догм в парижских кафе не приходится.
Зато по вечерам я присутствовала при апофеозе авторской кухни. На ужин Гийом готовил какое-нибудь неизвестное мне французское блюдо из неизвестных мне французских ингредиентов. После истории с цикорием я перестала задаваться вопросами перевода и бездумно, но с удовольствием проглатывала новые слова — poireau, rhubarbe, tapenade, quinoa — вместе с тем, что они, собственно, обозначали. Кулинарный девиз Гийома — «Я умею читать — следовательно, умею готовить». На книжных полках в его комнате кроме словарей, экономических справочников и путеводителей имелась коллекция красочных кулинарных книжек, напечатанных на глянцевой бумаге с множеством слюновыделительных иллюстраций. Правда, их он использовал больше для вдохновения, чем для того, чтобы справиться о пропорциях, толщине нарезки или времени варки. На кухне он импровизировал, и главным секретом успешных импровизаций была, как я поняла через несколько вечеров, изрядная доза ликера «Гранд-Марнье», добавленная в сковороду за минуту до готовности.
* * *
Тем вечером хеппи-аур, или «счастливый час» — время, когда бары продают пиво и коктейли в полцены, — затянулся из-за свежей кайпириньи и плавно перерос в не менее счастливый, хотя и куда более затратный час ужина. Гийом не торопился расставаться с бокалом, а между тем мы были далеки от дома на критические миллилитры желудочного сока. В баре играла кубинская музыка, в полумраке Гийом выглядел привлекательнее обычного, и ужин в ресторане казался самым естественным развитием событий. Мы заказали по увесистому блюду фахитас и умяли их под рассказы о том, кто в какой самодеятельности был замечен в школьные годы. Сытые и довольные, мы откинулись на спинки кресел, Гийом принялся нежно играть моими пальцами и между делом попросил у официантки счет. Вечер обещал быть томным, и мы оба думали, как бы поскорей добраться до дома, но уже не для того, чтобы поужинать. Кожаный конвертик с чеком не замедлил появиться на столе, и Гийом быстро развернул его, не переставая другой рукой многообещающе массировать мне ладонь.
— У тебя найдется ровно двадцать три евро? Я бы тогда расплатился карточкой.
Мои пальцы в момент потеряли гибкость и теплоту. Предстоящий романтический вечер разбился вдребезги. К этому так же невозможно привыкнуть, как к обливанию холодной водой. Я отвернулась, чтобы достать деньги из кошелька. Оправдания кончились. Все благовидные причины, по которым он не платил за меня до сих пор, оказались плодом моего разогретого воображения. Нет, он просто принципиально не собирался платить за девушку в ресторане. Ни за чужую, ни за свою. Ни через день после знакомства, ни через полгода. Только в исключительных случаях, которые анонсируются специальным приглашением. Мне стало горько и противно оттого, что Гийом продолжал гладить меня по плечу и бросать томные взгляды.
Мы вышли из кафе и двинулись по направлению к дому в молчании. Осознание того, что мы не пара, выстраивалось в моей голове, словно Вавилонская башня в режиме перемотки «вперед». Он не хочет или не готов. Он не смотрит на меня в умилении, не восхищается моим интеллектом, не ценит моего образования, не понимает моего юмора. Он не знает старых советских фильмов и не читает скучных, но дисциплинирующих классических книг. Он не снимает с себя пальто, чтобы укрыть меня от дождя. С ним я должна заботиться о себе сама. А я не хочу или не готова.
Мой шаг все замедлялся и замедлялся, как будто распоясавшиеся мысли забивались в мозжечок и мешали ему регулировать движения. Я с трудом передвигала ноги вдоль Арсенального канала, едва волокла их по набережной Рапэ и, наконец, встала как вкопанная посередине моста Аустерлиц. Ступни словно приросли к тротуару. Похоже, я не смогу пошевелиться, пока не расставлю все точки над i.
— Послушай, я так больше не могу. Это не по мне.
Гийом непонимающе взглянул на меня.
— Ну, вот сейчас в ресторане… Мне трудно говорить на эту тему, я ведь тоже за равенство прав… и все такое. Я вообще работяга — с пятнадцати лет на гонорарах… Но я никогда не платила за себя, когда куда-то выходила со своим парнем. Даже кошелек не брала, потому что он покупал мне жетоны на метро. Знаю, у вас так не принято, эмансипация, бла-бла, но… у нас принято по-другому.
Я все время об этом думаю, и это отравляет мне существование.
— Ты хочешь, чтобы я платил за тебя в ресторане? — коротко уточнил Гийом.
— Да нет же! — всплеснула руками я, проклиная его не испорченный чтением галантных романов ум. — Я хочу, чтобы ты хотел платить за меня в ресторане, и не только в ресторане, но и везде и всегда, когда я с тобой. Это же так естественно для мужчины — стремиться обеспечить свою женщину всем необходимым, разве нет?
— «Я хочу, чтобы ты хотел…» — задумчиво повторил он.
Мой мозжечок между тем продолжал избавляться от засорявших его мыслей, и ко мне постепенно возвращались возможности жестикуляции.
— Я старалась пересмотреть свои взгляды (ладони к глазам). Но безуспешно (горестное качание головой). В конце концов, у тебя русская девушка, ты тоже мог бы постараться подстроиться под ее ход мыслей (руки к небу)!
— Но ты же никогда об этом не говорила, — растерянно вставил Гийом.
Я замерла с поднятыми руками и с озадаченным выражением лица. Действительно, я же никогда не рассказывала о своих переживаниях, считая, что он все понимает и продолжает поступать так из какого-то глупого принципа. «Хорошо» и «плохо», казалось, так ясно расставлены, что невозможно их спутать. И вдруг выясняется, что о существовании этих «хорошо» и «плохо» Гийом просто не имел понятия.
— О’кей, я тебе скажу сейчас… — Я опустила руки: они нужны были для назидательного трясения пальчиком. — Мужчина должен платить за девушку в ресторане, кино, в отпуске… и где они там еще бывают вместе.
— То есть платит мужчина везде и всегда?
— Ну, в общем… да… — на мгновение замешкалась я, понимая, что ни логики, ни справедливости в этом нет. — Наверно, это звучит странно, но у нас в стране так принято.
— Действительно, очень странно. У вас что, женщины не работают?
— Работают! Еще как работают! — Я ткнула себя в грудь. — Тут дело не в платежеспособности, а в проявлении заботы. Не понимаешь?
— Я понимаю, что у вас есть такой обычай. А на что женщина тратит зарплату?
— На всю остальную жизнь, когда она не с мужчиной.
— А конкретней?
— Трат хоть отбавляй! — взорвалась я и начала загибать пальцы: — Квартплата, транспорт, одежда-обувь-косметика, салоны красоты, врачи, бензин, если она водит машину, продукты… Хотя вообще-то за продуктами тоже должен ходить мужчина, потому что их тяжело таскать.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
